«Валяй», — кивком головы разрешил Михайлов.
— Да?
Школянский сразу приступил к делу. Он не стал задавать наводящих и любых вопросов, а буквально отрапортовал:
— В убийстве Аннинского ты подозреваешь того тучного человека в очках. Так вот, у него стопроцентное алиби. Я досмотрел запись до конца. Он вернулся в бар через три минуты после того, как вы с Аннинским оттуда ушли, и просидел там до закрытия…
Я отчетливо представил себе, как Школянский смотрит этот затянувшийся ролик. Он держит в голове время смерти Аннинского, и оно неумолимо приближается. А убийца все еще в баре, он никуда не торопится, как если бы входная дверь была телепортом и вела прямо в спальню Аннинского. До смерти Виталия остается пять минут. Школянский чувствует комок в горле. Четыре. Его уже невозможно проглотить. Три — рука бывшего военного разведчика тянется к трубке, а счетчик медиапроигрывателя отматывает последние мгновения, отпущенные судьбой Аннинскому. Все. Сирена, раскрывшая свою чудовищную пасть, возвестила миру о своей очередной жертве… Волосы на голове Школянского встают дыбом: этого не может быть! Он сверяет часы в углу кадра с часами на стене бара — они показывают одно и то же время. Ошибка исключена. Он хватает трубку и набирает мой номер, который, наверное, в самом конце телефонной книги. Ждет ответа, увеличив скорость просмотра: предполагаемый убийца на месте, он тянет одну рюмку за другой… Спасибо тебе, Коль! Ты позвонил мне, чтобы предотвратить трагедию. Ты не остался в стороне. Ты по-прежнему в нашей команде, потерпевшей урон.
— Дело серьезное, как я понял, — заканчивал монолог Школянский. — В баре мне оставаться небезопасно, думаю. Если ты позвонишь мне и скажешь: «Привет, дружище», я буду знать, что ты под контролем. До встречи.
— Да, пока, — ответил я, обрывая связь.
Силы были явно не на моей стороне, но мне было необходимо поставить точку в этом вопросе.
— Я просмотрел не всю запись — времени не было. Ты-то, надеюсь, просмотрел ее до конца?
— Досмотрел, — подтвердил Михайлов. — Только тогда ничего не понял. — Он кивнул на Чиркова. — Он вернулся в бар через пару минут после вашего ухода, выпил еще одну рюмку, отлучился на минутку, наверное, плеснуть на лицо водички, не исключаю, что из того же крана, что и ты…
Я сказал себе: «Вот и все».
Михайлов не согласился со мной, как будто подслушал мои мысли, и продолжил:
— И заказал себе еще водки, и еще. Он глушил ее так, как будто заливал какое-то горе. И если бы бар работал до утра, он бы и пил до утра. А так он снялся с якоря за пару минут до закрытия. Ну и чего ты так на меня смотришь?..
Не дождавшись ответа от меня, Михайлов обратился к Чиркову:
— Хотите написать заявление об избиении или похищении?
Глянув на майора с достоинством, Чирков ответил:
— У нас был равный поединок. И мы договорились о нем заранее.
— Ну-ну, — усмехнулся Михайлов. — Только в следующий раз и меня предупредите. Я приду посмотреть. Интересно.
Он и его напарник уехали. Мы с Чирковым остались одни. Отряхнув брюки, он сел в машину и завел ее. Опустив стекло, спросил:
— Тебя подвезти?