— Значит, кое-что произошло сегодня, — проявил я сообразительность.
— Сегодня утром мы еще раз допросили Аннинскую. Мы не раскрывали всех карт, и до сегодняшнего дня она ничего не знала об убийстве Николая Сергунина.
— Вы так долго молчали? — не удержался я от насмешки и глядя на Михайлова, как на Николая Второго: он все время «мыкал», как будто сам лично не участвовал в расследовании или даже не был способен самостоятельно принять какое-нибудь решение. Я легко представил, с чего начался сегодняшний допрос Анны: не называя конкретной фамилии, Михайлов сообщил ей, что такого-то числа опергруппа обнаружила человека с удостоверением на имя Виталия Аннинского. Это известный прием, когда фигуранту уголовного дела сообщаются сведения о главном событии, но умалчиваются обстоятельства. Реакция обвиняемого — вот цель этого тактического приема. Я бы и сам так поступил.
Я оказался прав: Михайлов сообщил подопечной о том, что они нашли человека с удостоверением Виталия Аннинского.
— И что она ответила?
— Поинтересовалась: «Он арестован?» Скажем, он больше не опасен, ответил я. Спросил, не хочет ли она описать этого человека? И знаешь, она описала его внешность. И она точно совпала с внешностью Сергунина. А когда мы предъявили Аннинской несколько снимков разных людей, она уверенно показала на Сергунина.
Одним плевком я постарался потушить пыл майора Михайлова:
— Она видела фото этого человека раньше, поэтому так уверенно описала его. Сергунина подставили. Он не убийца.
Михайлов вернул мне должок, сыронизировав:
— Во всяком случае, теперь ты можешь поговорить с ней. Час назад ей изменили меру пресечения на подписку о невыезде.
— Как-то быстро вы вывели ее из-под домашнего ареста.
— В нашей работе нет такого термина. Мы действуем оперативно.
— Пусть так, — согласился я и тихо порадовался. Оперативность Михайлова могла сыграть мне на руку. Выманив Аннинскую из квартиры, я мог провести там обыск и найти то, чего не могли обнаружить полицейские.
Я заторопился:
— Мне нужно переговорить с Анной, справиться о здоровье, нет ли у нее вопросов или поручений ко мне. Спасибо вам, Николай, и — до свидания!
— Меня зовут Игорем… Васильевичем, — с небольшой задержкой поправил меня Михайлов.
— Неважно.
Я оставил отдел внутренних дел, оставив там трупы сразу двух зайцев. Проследить за человеком, который зарабатывает себе на хлеб сыском, — работа непростая, а порой и невыполнимая. Так что меня Михайлов оставит в покое. А вот к дому Аннинской он пошлет парочку оперативников. И вообще он, как мне кажется, лукавил. Час назад Аннинской изменили меру пресечения, и мне с трудом верилось, что в ту же минуту Михайлов распорядился снять наблюдение за ее квартирой. Как бы то ни было, Аннинской сядут на хвост, а значит, обеспечат ей защиту. Это все, что мне было нужно. Теперь я был спокоен за Анну.
Я сидел в своей видавшей виды «Ауди» и, потягивая сок, наблюдал в портативный пятикратный бинокль за людьми, входившими и выходившими из подъезда. Четверть часа назад я созвонился с Анной и назначил ей встречу на Красной Пресне, ставшей местом моих встреч с информаторами. По телефону же она попросила меня дать ей «минуточку» на то, чтобы привести себя в порядок, я согласился, рассчитывая минимум на четверть часа. И вот прошло пятнадцать минут, но Аннинская еще не выходила из дома.
За это время я успел установить местонахождение оперативной машины и сколько человек в ней находится. Их было двое, и дежурство он несли в рестайлинговой «девятке» серого цвета. Они, видимо, пили много кофе, а кофе, как известно, — неплохое мочегонное, особенно если выпить с утра пару-тройку чашек. Я это знал не понаслышке, и если мне нужно было проследить за кем-то, я отказывался от кофе. Эти двое оперов, наверное, глушили кофе литровыми стаканами, беря пример с американских копов, как их показывают в полицейских детективах; может, они ходят в подгузниках, не знаю, это их дело. Вот более младший (лет двадцати пяти, одетый в синий пиджак и бежевые брюки) вышел из машины через пассажирскую дверь и, остановившись на секунду, как на распутье, семенящей походкой направился вдоль дома. Его не было три с половиной минуты. Возвращался он, делая не такие мелкие шаги, а возле машины глянул, наклонив голову, в район гульфика. Мне в голову влезла фраза из фильма «Пол: секретные материальчики»: «Ты взрослый мужик, ты в курсе?» И я вслух повторил за киношным секретным агентом, правда, адресуя ее уже другому оперативнику. Используя разведданные своего младшего товарища, тот не стал задерживаться у виртуального камня (налево пойдешь — не успеешь…) и пошел по проторенной дорожке. Он отсутствовал две минуты ровно.