Арбитражный десант

Игорь слегка смешался.

– У нас нет протокола. Мы физически не имели времени, чтоб провести такое собрание. Но! – опередил он готовящуюся перебить Самосадову. – Его нет как бы в обобщенном виде. Однако мы успели встретиться со всеми крупными кредиторами по отдельности, и все они подписали с банком мировое соглашение об отсрочке долгов. Если суммировать, то, не считая частных вкладчиков, это более восьмидесяти процентов от общей суммы обременений.

– А вкладчики они что, у нас в стране за кредиторов не считаются? – съязвила судья.

– Считаются, конечно. Они даже создали собственный комитет. Его решение как раз имеется. Кстати, более половины задолженности перед физическими лицами на сегодня погашено.

Игорь торжествующе передал протокол.

Судья просмотрела текст, отложила в сторону.

– Но все-таки по закону вы должны были представить решение комитета кредиторов. И я вам при встрече на это указывала. Указывала или нет?

– И я тогда же просил дать нам время, чтобы очевидные факты оформить надлежащим образом. К чему эта бессмысленная спешка, госпожа Самосадова?

– Во-первых, я для Вас здесь не «госпожа», а «Ваша честь». Во-вторых, прошу не указывать суду, что имеет смысл для дела, а что нет, – сухо предостерегла Самосадова. Непонятно-вызывающий тон длинношеего юнца, необычный в этом зале, не давал ей сосредоточиться. – Резюмирую: решения комитета кредиторов как не было, так и нет. Что же касается мировых соглашений, то это не основание для принятия судебного решения. Каждый из кредиторов в отдельности не имел возможности ознакомиться с вашим реальным финансовым положением.

– Зато вы имеете, – тут же отреагировал Игорь. Он протянул назад руку, в которую главный бухгалтер вложила новый свиток. – Это – выдержки из консолидированного баланса. Сам баланс представлен ранее. Из него видно, что на сегодня… даже на сегодня! – Кичуй со значением поднял узкий, как указка, палец, – количество банковских активов превышает объем долгов более, чем на триста миллионов долларов. То есть банк ли– кви-ден! А значит, мы не подпадаем под признаки неплатежеспособности. – У меня в связи с этим имеется вопрос! – выкрикнул пожилой адвокат, значительно глядя на судью.

– Вопрос по существу! – намекающе добавил он.

Самосадова благосклонно кивнула. Адвокат прокашлялся:

– Включает ли банк в консолидированный баланс кондитерский холдинг и во сколько он оценен?

Поняв, куда он клонит, Игорь подобрался. – Да, кондитерский холдинг – это один из самых ценных наших активов. Цена его, по данным последнего международного аудита, в районе трехсот пятидесяти миллионов долларов.

– То есть без этого холдинга объем долгов превысил бы сумму активов? И банк мог бы считаться неликвидным, то есть подлежащим банкротским процедурам? – с иезуитской неспешностью додавил адвокат.

– Мог бы! – жестко отбил Игорь. – Действительно, у нас похищены документы. По этому факту возбуждено уголовное дело. Ведется розыск. Но все права на «Юный коммунар» сохраняются за банковскими структурами. Во всяком случае на сегодня никто другой не предъявил на него прав. А если предъявит, то будет отвечать за мошенничество!

Он повернулся к судье.

– Кстати, Ваша честь, Центробанк знает об этом случае. И тем не менее, насколько мне известно, возражает против банкротства «Возрождения». О чем после этого говорить?

– Во-первых, не возражает, а лишь не настаивает, – с сарказмом уточнила судья. – А во-вторых, я вторично напоминаю вам об уважении к суду. Решать, о чем говорить, а о чем нет, – это как раз моя прерогатива.

Кичуй насмешливо поклонился.