Арбитражный десант

Можно без лести самому себе констатировать: в роли главы временной администрации Борис Семенович оказался человеком на своем месте.

…Перед Гуревичем возникло блюдо с круглой, будто из песочницы, калабашкой и чуть потянуло холодком от запотевшей кружки «Старопрамена».

– Приятного аппетита, – прошелестел вышколенный официант.

Борис Семенович благодарно прикрыл глаза, поднял вилку, будто дирижерскую палочку, кольнул и, сладко вздохнув, потянул в рот первый, истекающий соком кусочек сырой семги. Оттягивая момент надкуса, тихонечко всосал его в себя. Нёбо приятно оросилось маслянистым солоноватым блаженством. Не раскрывая глаз, расслышал всполошное шебуршение у входа в ресторан, стремительно приближающиеся шаги. Кто-то, бесцеремонный, опустился в кресло напротив.

Борис Семенович недовольно размежил пухлые веки, и – целиком проглотил здоровенный кусман. Напротив, иронически прищурясь, восседал Марк Игоревич Онлиевский.

– Не слипнется? – ласково поинтересовался он.

Гуревич прокашлялся.

– Я еще до сладкого не добрался, – отшутился он.

– Да вы, Борис Семенович, из него уж четвертый месяц не вылезаете. Как муха в чужом варенье, – с неприязнью вглядываясь в сытое лицо, отчеканил Онлиевский. – Ты кто такой? Кто такой, спрашиваю, чтоб против меня идти?

– Я вашего тона не понимаю, – пробормотал Гуревич.

– К тебе мои люди подходили?

– Да. То есть они не представлялись напрямую, что от вас. Давали понять, конечно. Но опять же я полагал, если что, то мы с вами в состоянии сами, на своем уровне… – Гуревич смешался. Встряхнулся отчаянно. – И вообще, Марк Игоревич, я не очень понимаю, чем вызван такой тон. Я поставлен Банком России, чтобы обеспечить эффективную санацию «Возрождения» и деятельность свою обязан осуществлять в интересах всех кредиторов. Поэтому, если у вас есть какие-либо персональные просьбы, мы можем, конечно, обсудить, но никаких гарантий дать заранее… Я, как процессуально независимая фигура, обязан действовать исключительно цивилизованными методами.

– Уберу! – с ненавистью процедил Онлиевский. – Уберу и с методами не посчитаюсь.

Могильным холодом пахнуло от этих слов. Гуревич зябко передернулся:

– Чего вы от меня собственно хотите?

– Взаимопонимания, любезный. Ваша задача – помочь мне быстро и, желательно, задешево подмять банк. Для начала подождем еще месячишко-другой, подберем побольше «подкожной» информации, чтоб было что Рублеву предъявить. Ну, а если он так и не сломается и не сдаст мне банк по добру, тогда начнем банкротить! – А с чего это вы взяли, что Иван Васильевич должен сломаться? – запальчиво перебил Гуревич. – У нас как раз сейчас всё на плаву, всё тип-топ. Западные кредиторы уже согласились в счет долга войти в уставной капитал. И как только договор об этом будет подписан, никаких оснований банкротить «Возрождение» не останется. Да и лицензию придется вернуть. «Западные» – они не мы, безответные, – чуть что не по закону, живо в Страсбургский суд вытащат! Так что это вам пора бы подумать да отступиться по добру. Любезный!

Гуревич с вызовом глянул на Онлиевского и – обомлел: всесильный олигарх выглядел совершенно ошеломленным.

– А вы разве не знали? – пролепетал Борис – в ужасе от собственного прокола.

– А я-то в толк не возьму, чего этот старпер все упорствует. А он вон какой финт удумал, – тяжело выдохнул Онлиевский. – М-да! Вот работенка. Вроде все просчитал. Все направления перекрыл. И вдруг нате – один недосмотр, и – ушел бы налим! Недооценил я дедушку российской экономики. Оказывается, не только с кафедры дрендеть силен. Он замотал залысой головой, будто отряхиваясь, губы сузились в тоненькую, подрагивающую нитку.

– Что ж, похоже, выбора он мне не оставил: немедленно начнем банкротить. Хотя бы, чтоб «западных» пугануть. Ишь куда их занесло, – на чужой поляне сыграть решили! С этой минуты – всю информацию мне на стол!