Впрочем, одного результата все-таки добились. После того как вдова Жуковича вступила в права наследства, «Магнезит» и, соответственно, акции «Юного коммунара» были, по указанию Рублева, официально переоформлены на президента банка, то есть на него. Хотя и это становилось отныне неважным: компания вместе с банком вот-вот перейдет в чужие руки. Полугодовой срок действия временной администрации центробанка истекал. И если «Возрождению» не возвращалась лицензия, оно тем самым обрекалось на банкротство. А после предательства «западников» надежда на возврат лицензии рухнула.
И не осознавать этого мог только Рублев. Упертый чудак даже в эти последние недели не думал о том, чтобы спасти хотя бы часть собственных денег. Будто трактор по бездорожью, он упрямо пер к своей, ему одному ведомой цели.
Через закрытые ворота брызнул свет фар. Очевидно, подъехал кто-то из банковских, чтобы подписать документы. Игорь в накинутой дубленке вышел на крыльцо. Купив участок, тесть не стал вырубать старые деревья. И огромные сосны постанывали под тяжестью навалившегося снега.
Кичуй нажал на пульт и поспешно вернулся в дом. Оставаться долго на февральском ветру было рискованно, – можно схлопотать воспаление легких.
Очень скоро он понял, что допустил оплошность: впустил в дом чужого. Приезжий затоптался в прихожей, не зная, в какую из дверей войти. Игорь поднял на всякий случай лежащую у камина кочергу, и в этот момент в комнату шагнул не кто иной, как Вячеслав Иванович Подлесный. По привычке Подлесный порыскал взглядом по комнате, задержался на длиннющей, изогнувшейся настороженно фигуре с кочергой в руке: – Очень грозно. Но – бесшабашно. Опять, похоже, охрану отпустил. Учишь вас, учишь. Ничего, что поздно?
– Чем обязан? – сухо произнес Кичуй.
– По делу я.
– У нас с вами отныне ни дел, ни общения быть не может. Так что извольте покинуть этот дом.
– Да уйду, конечно, – незлобливо согласился Подлесный. – Только сначала дело. Я ведь не по своей воле. Тебе привет от Рональда Кляйверса.
Он стащил кожаную, опушенную овчиной куртку, швырнул прямо на обувной ящик. – Не куксись, Игорь. Что было, то было, – непривычно мягко произнес Подлесный. – Банк ваш, он сегодня есть, но вот-вот и не станет. А жизнь-то дальше побежит. О ней думать надо. И о себе. Меня же вот едва не с неделю в египетской бутырке продержали из-за вашего остряка Лобанова. Еще и выволочку от шефа получил. И ничего, без злобы. Бывает, – переиграли. Что уж тут?
– Еще бы у тебя на нас злоба была! Хотя, говорят, у предателей особая логика. Если Кичуй стремился вывести Подлесного из себя, то своего добился, – кожа на скулах у того натянулась. Впрочем Подлесный тут же взял себя в руки: – Пустой это разговор, Игорь. А вот то, что просил передать Кляйверс, для тебя важно. Он сегодня с шефом встречался. В смысле – с Онлиевским. В общем, мне поручили с тобой переговорить. Потому я собственно здесь, хоть знал, что не обрадуешься… Арбитражный суд вновь принял заявление о банкротстве вашего банка. На этот раз от западных кредиторов. И решение об объявлении банка банкротом будет принято без проволочек – в ближайшие дни.
Давая время Кичую придти в себя, Подлесный приподнял стоящую на углу стола бутылку коньяка, не спрашивая разрешения, скрутил коньячную пробку, сдвинул вплотную рюмки и, словно поливая из лейки, ловко наполнил обе разом:
– Так что, помянем «Возрождение»?
Не дождавшись реакции от квелого хозяина, выпил залпом:
– А ты разве ждал другого?! Шеф разложил Кляйверсу всю ситуёвину. И – как умный человек, тот предпочел синицу в руках. В чем убедил и остальных. Как говорится, протрезвели– прослезились.
– М-да. Быдло, оно и на западе быдло! – рафинированный Игорь сквозь зубы матернулся. Потянулся к мобильнику.
– Тестю звонить собрался? – угадал Подлесный. – Погоди! Успеешь от молодухи оторвать. Я ж не для этого из Москвы по пурге гнал. Сначала не мешало бы тебе самому помараковать. Ты знаешь, что «АИСТ» ведет интенсивную скупку ваших долгов? Игорь пожал худым плечом: кто ж этого не знал?
– То-то. А шеф зря денег не бросает. Стало быть, уверен, что расходы окупятся.
– Смешно слышать – расходы, – со злостью прошипел Игорь. – За пять-десять процентов от суммы.
– А это тоже симптом. Раз люди отдают долг за бесценок, значит, изуверились в реальности возврата. Не один, не два, – десятками уступают долги. Считай, веяние. Все, стало быть, понимают, что банк скоро Онлиевскому перейдет. Вот и торопятся хоть что-то поиметь. Не уступил ему твой упертый тестюха целиком, так он теперь по кускам рвать станет.
ebooksa