– Раздевайся.
Лилинг посмотрела по сторонам.
– Как? Прямо здесь?
– Прямо здесь, дорогая. Быстрее.
Он нетерпеливо сорвал с Лилинг верхнюю половину купальника. Остальное она сняла самостоятельно.
Тщательно ощупав оба куска ткани, Хоу швырнул их в море. Лилинг неуверенно хихикнула:
– Это так необычно.
– Очень, – подтвердил Виктор Хоу. – Босоножки тоже снимай.
– Только не выбрасывай их, пожалуйста. Они совсем новые.
Лилинг разулась. В следующее мгновение она вскрикнула, увидев, как Хоу разрывает босоножку голыми руками.
– Где твоя сумка? – спросил он, когда остатки обуви полетели за борт.
– Внизу, – пролепетала Лилинг, понимая, что совершила какую-то непоправимую ошибку.
Все шло не так, как она предполагала. А огоньки в глазах любовника не имели никакого отношения к сексу. Он был зол. По-настоящему зол.
Грубо оттолкнув Лилинг, Хоу сходил за сумкой, высыпал ее содержимое на палубу, а саму разодрал на две части.
– Ты с ума сошел, Вик, – запротестовала Лилинг, – это же «Гуччи».
– Не крякай, безмозглая утка!
Опустившись на корточки, он принялся методично осматривать ее вещи, взламывая, разрывая или вскрывая их: сначала кошелек, потом косметичку, пудреницу, помаду…
– Что это? – спросил он, поднимая развинченный тюбик.
– Помада, – ответила Лилинг, которой делалось все неуютнее и неуютнее.
Солнце палило, а ей почему-то было холодно. Ее голая кожа покрылась мурашками.