— Значит, мы готовы дать им решительный бой?
— Да! Да! ДА-А-А!!!
Конечно же, не знающий японского языка, Бондарев мог только догадываться о смысле слов, но он угадывался легко. Потрясающие кулаками мужчины были достаточно воодушевлены, чтобы идти в бой. Мизуки сумела польстить им и объединить их против общего врага — в лучших традициях великих полководцев.
Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы эта разношерстная толпа дядюшек и племянников Мизуки одержала победу над вооруженными террористами. Достаточно было выстрела, чтобы обратить родственников в бегство, но Бондарев надеялся, что до этого не дойдет. Их преимущество состояло в том, что они были многочисленны. Завидев такую толпу, да еще частично вооруженную, Хато Харакумо вряд ли отважится отдать приказ открыть огонь. Будет слишком много шума и крови, чтобы избежать огласки. Даже если бы вся полиция Хиросимы тайком сочувствовала Хозяевам северных территорий, ей придется провести полномасштабное расследование, за которым станет пристально следить весь мир. Таким образом, вероятность перестрелки составляла ноль целых сколько-то там тысячных процента.
И все же, дабы родственники чувствовали себя увереннее, следовало разрешить им держать оружие при себе (тем, у кого имелись соответствующие документы). Ну а чтобы они в запарке не перестреляли друг друга и не покалечились сами, Бондарев устроил небольшой инструктаж.
Для начала он собрал родичей Такахито в опустевшей столовой, где произвел инспекцию наличествующих стволов. Их было восемь. Китайские штамповки, один полицейский «кольт», пара «беретт» и древний наган, предъявленный старшим племянником Мизуки. Состояние оружия показалось Бондареву ужасающим. Никому и в голову не пришло почистить пистолеты перед применением. Если бы племяннику вздумалось спустить курок, то он в лучшем случае остался бы без руки или без глаза.
Раздав ополчению ветошь и смазку, Бондарев показал, как следует ухаживать за оружием, а когда оно было приведено в порядок, объявил:
— Патроны я изымаю. Если у кого-то есть запасные обоймы, прошу сдать. Стрельба исключается.
Когда Мизуки перевела родственникам его слова, они зароптали:
— Это наши патроны, наше оружие!
— Мы хотим дать бой!
— Почему иностранец учит нас, как нам быть с нашими собственными пистолетами?
К негодующим владельцам оружия присоединились и остальные мужчины, которым надоело шляться по дому без дела.
Дублируя их участившиеся выкрики, Мизуки растерянно смотрела на Бондарева. Он властно поднял руку, призывая собравшихся замолчать, и, когда они подчинились, произнес:
— Переводи, Мизуки… Мы здесь не для того, чтобы спорить. Мы здесь для того, чтобы уладить известную вам проблему. Я вижу, что все вы люди отчаянной храбрости, поэтому и не могу допустить кровопролития. Такие решительные мужчины, как вы, не останавливаются, пока не доведут дело до конца.
Бондарев негромко говорил, а Мизуки звонко выкрикивала в наступившей тишине:
— Мы не можем позволить себе перестрелять террористов как собак, хотя они заслуживают этого. Япония — одна из самых передовых стран мира, поэтому ее граждане обязаны соблюдать закон и порядок. Суд Линча для неотесанных янки. Японцы не имеют права устраивать самосуд.
— Но зачем тогда нас сюда созвали? — воскликнул пожилой мужчина с пергаментно-желтым лицом, похожим на маску из папье-маше. В руках он сжимал двустволку, которую до сих пор умудрялся скрывать под плащом или где-то еще.
— Нам нужно много людей, — объяснил Бондарев. — Много свидетелей, с которыми будут вынуждены считаться и те, кто захватил фабрику, и полицейские. Оружие приберегите на самый крайний случай. Ваши автомобили сейчас гораздо важнее пистолетов.
Он умолк, давая Мизуки возможность донести его мысль до родственников. А когда она замолчала, принялся излагать свой незатейливый план:
ebooksa