Развернувшись, мы бросились со всех ног. Спустя пару минут мы стояли у широко распахнутых дверей склада, освещаемых фонарем, висевшим на крюке, над самым входом. Именно в нем должны были находиться кладовщик со сторожем, но вместе них в круге неяркого света топтались двое испуганных солдат. Услышав топот наших ног, они, резко развернувшись, выставили штыки.
– Стой! Стоять! Пароль! – но стоило им увидеть офицера, как они сразу вытянулись во фронт, испуганно тараща глаза на подполковника.
– Чего кричали, болваны?! – сердито спросил их Пашутин.
– Я… кричал, ваше высокоблагородие, – ответил одетый в длинную не по росту шинель, совсем еще молодой солдат. – Там это… мертвяк лежит. У мешков…
Обойдя солдат, мы быстро вошли в помещение склада. В глубине на одной из опор висел второй фонарь, свет от которого давал возможность увидеть, что склад на треть был завален какими-то мешками, а перед ними лежало неподвижное тело. Подойдя к нему, я увидел жандарма, лежащего в луже крови. Наклонившись над ним, увидел, что у того разрублена голова, а рядом лежит окровавленный топор. Быстро огляделся вокруг. Никого и ничего. Ко мне подошел Пашутин. Бросив взгляд на мертвое тело, нахмурился, затем, ничего не говоря, резко развернулся и быстро зашагал обратно к двери, я вышел вслед за ним. Остановившись рядом с жандармом, который продолжал стоять около двери вместе с солдатами, приказал:
– Остаешься здесь. Никого не пускать. Вы двое! На свой пост! Живо!
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! – отрапортовал вытянувшийся жандарм.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! – повторили за ним солдаты, а затем, сорвавшись с места, побежали на свой пост.
– Идем, Сергей! – позвал меня Пашутин и сам торопливо зашагал в темноту.
Мы шли к месту засады, вот только зачем? Только миновали помещение склада и вышли на пустошь, как услышали быстрый топот. Остановились, выжидая. Из темноты выросла фигура жандарма. Узнав нас, он вытянулся.
– Ваше высокоблагородие! Господин ротмистр прислал узнать…
– Оцепили? – резко оборвал его подполковник.
– Так точно, ваше высокоблагородие.
– Идем, проводишь.
– Слушаюсь!
Не успели мы пройти и половины пути, как вдруг темноту прорезала яркая вспышка, а затем раздался грохот. От неожиданности мы, все трое, замерли на месте, вглядываясь в темноту и пытаясь понять, что произошло. Раздавшиеся впереди крики вперемешку со стонами и выстрелами ясности не прибавили. Жандарм, шедший с нами, выхватил из кобуры револьвер и смотрел на нас в ожидании приказа. Вдруг издали раздались громкие команды подпоручика:
– Отставить! Прекратить стрельбу! Зажечь фонари!
Около десятка фонарей вспыхнули, сразу обозначив в темноте человеческие фигуры. Теперь было видно, что кто-то из них наклонился над ранеными, другие настороженно вглядывались в темноту, поводя оружием.
«Ловушка… Может, они где-то…» – мысль не успела толком созреть, как вдруг раздались выстрелы со стороны сгоревшей конюшни. Выпустив с десяток пуль в освещенных фонарями солдат и жандармов, боевики вызвали среди них панику и переполох, заставив одних бессмысленно метаться, а других залечь, вжавшись в землю или спрятавшись за остатками стен. Кто-то дико закричал от боли.
– Потушить фонари! – раздались новые приказы подпоручика. – Первое отделение ко мне! В шеренгу! Приготовиться к стрельбе в сторону сгоревшего здания!
ebooksa