— Наверх собрана. — Буров показал рукой: — Вот так.
— В платье или в юбке?
— Платье. Длинное.
— Отдыхай. — Королев, оттолкнув пленника, опрокинул его навзничь и придавил коленом. — Вколи-ка ему снотворное. — Это адресовалось помощнику. — Лошадиную дозу.
— Загнуться может.
— Объявим траур. Общенациональный. Коли, тебе говорят!
— Не надо, — взмолился Буров, который вовсе не хотел загибаться даже ради всенародной славы. — Я… Ай!
Игла вонзилась ему во вздувшуюся вену на шее. Его мнение в расчет не принималось. Его судьба изменилась стремительно и бесповоротно.
О точно таких же стремительных и бесповоротных переменах думалось Ивете, когда она поднялась с места и двинулась к выходу вместе с говорливой, ошалевшей от грохота и световых эффектов толпой.
Потому что шла она не одна. Ее деликатно придерживал за локоть сосед, представившийся Игнатом Николаевичем. В нем было что-то от знаменитого мультяшного героя по имени Карлсон — в меру упитанного мужчины в полном расцвете сил. Не толстый, но пухлый, со взъерошенной шевелюрой на большой голове, он обратился к Ивете, когда «Звездные сны» объявили последний номер и заиграли ритмичное, оглушающее вступление.
— У меня есть то, что тебе надо, — сказал Карлсон.
Вернее, не сказал, а прокричал Ивете на ухо, поскольку за пару секунд до того Джор запел песню.
— Что? — поморщилась Ивета.
Она спрашивала не про то, в чем нуждается. Она просто не поняла, чего от нее надо этому крепышу, распространяющему сильный запах мятной жвачки.
— Ко-ко, — многозначительно пояснил он.
Забыв о происходящем на сцене, она медленно повернула к нему голову:
— Не понимаю, о чем вы.
Он довольно засмеялся, подмигивая:
— Все ты прекрасно понимаешь, дорогуша. Я врач, специалист по реабилитации наркоманов.
— Меня это не касается.