По Платоновым щекам текли слезы.
– Грех беру на душу тяжкий. Прости ты меня, Егор Сергеевич, малодушного, прости, родимый! – Он перевел дыхание. – Ладно, твоя взяла. Скажу. Да, был человек. Из колонии он бежал. Пожил, пожил и ушел. Куда – не знаю, вот тебе крест, не знаю!!
Беспалый дрожал от возбуждения.
– Ни даже словом не обмолвился? В какую сторону подался – на юг, на запад, на…
– На восток ушел, – прохрипел старик, присев на крыльцо. – На восток, в Сибирь подался.
Беспалый рассмеялся недобрым смехом.
– Ты мне мозги не крути, дед! Ни в какую Сибирь он податься не мог. Отсюда до Урала и после – сплошные гуиновские зоны да пограничные запретки. На каждом шагу то база ВВС, то погранзаставы. Он же не мудак – на патрули переть!
– Ну, ей-богу, не знаю, подполковник, вот тебе крест.
Беспалый глянул в окно, из которого все еще торчала голова Гринько.
– Дальше, ребята, там ищите. Еще что-то должно быть! Расковыряйте все – стены, пол!
Вдруг из леса на полянке перед домом показался мужичок в старенькой офицерской рубашке цвета хаки.
Став свидетелем непонятной сцены, он не знал, что делать: то ли броситься назад, то ли вмешаться.
– Ты кто? – пролаял Беспалый, наставляя на него свой «ТТ».
– Я… это… за вами. Меня майор прислал… – пролепетал мужичок. – Я на «уазике» за вами приехал с вертолетной площадки…
– А! – обрадовался Беспалый и тут вспомнил, что хотел выяснить. – Вот что – иди к своему «уазику» и жди нас. Мы мигом!.. Панаев!
– Здесь я, товарищ подполковник! – выскочил на крыльцо вертухай.
– Пригляди за хозяевами!
– Слушаюсь!
Беспалый ринулся в дом, бегло оглядел переднюю горенку, понимая, что на виду он вряд ли что обнаружит, вбежал в спальню и, не обращая внимания на шаркающие шаги за спиной, принялся ворошить девичью постель, щупая подушку, пододеяльник, потом сдернул простыню и вдруг увидел на матрасе несколько желтоватых клякс с четко очерченными краями – аккурат в середине, под задницей.
«Она с ним еще и перепихнулась!» – злобно подумал Беспалый, полез под матрас, пошарил там, потом повернулся к полкам с книгами и принялся шуровать там.