Бронегруппа пошла к перевалу. Она двигалась по серпантину. По дороге попадались горные кишлаки. Ее окружали склоны хребтов, откуда в любой момент мог начаться обстрел. По всей видимости, боевики не ожидали наступления правительственных войск и не успели подготовить засады.
До перевала оставались считаные километры, когда бойцы увидели на одной из вершин большой белый шар.
Левченко запросил у комбата по связи:
– А это еще что?
– Шар, что ли?
– Да.
– Здесь во времена Союза стояла радиолокационная войсковая часть. Этот шар – то ли локатор, то ли еще какая хрень. Он нам не нужен. – Прекратив переговоры, комбат выстрелил из танка по шару.
Левченко развернул минометы. Вперед цепью пошла пехота. По данным разведки, которой верить можно было не всегда, перевал охранялся довольно крупной бандой.
Вести огонь из танков и БМП было бесполезно. Духи наверняка видели боевую технику и перебрались на противоположную сторону. Достать их там могли наступающие пехотинцы да минометы.
Но не все боевики ушли. С вершины по пехоте ударили автоматы. Мотострелки залегли. В дело вступили минометы Левченко. Вскоре рубеж обороны был разгромлен.
Мотострелки вышли на перевал и увидели там следы крови. Всех раненых и убитых боевики забрали с собой. Их вывозили на машинах, о чем свидетельствовали свежие следы автомобильных покрышек.
Комбат осмотрел внутренности шара, подозвал Левченко и сказал:
– Смотри, Миша, не зря я стрелял. Здесь тоже были духи, и немало.
Левченко увидел окровавленные бинты, тампоны. Судя по их количеству, только здесь было ранено не менее десяти человек. Число убитых выяснить не представлялось возможным. Судя по следам крови, где-то пять-шесть боевиков. Неплохой результат одного танкового выстрела.
Вскоре стало известно, что бандформирование, защищавшее перевал, вместе с убитыми и ранеными спустилось в город Калейхум.
Приближался вечер, офицеры осмотрели перевал, выставили караулы, обнаружили бетонные бункеры, где и разместили личный состав для отдыха. Танки и БМП заняли круговую оборону, благо размеры кромки перевала позволяли сделать это.
Выходя на перевал, о продовольствии офицеры особо не позаботились, старались взять с собой побольше боеприпасов, ожидая упорного сопротивления противника. Теперь, когда перевал был захвачен, это и сказалось.
Но бойцы поймали барана. Видимо, боевики держали здесь небольшую отару, которую увели с собой либо она сама разбежалась от подрывов снарядов и мин. Но одного барана выцепить удалось. Его тут же освежевали, порубили на куски, разложили на костер и принялись жарить.
Все были голодные, разобрали мясо и стали грызть его, как первобытные люди. А тут еще выяснилось, что впопыхах не захватили соль. Но ничего, обошлись без нее. Утолив голод, бойцы отправились спать.
С утра саперы приступили к минированию, бойцы – к рытью окопов. Войска по плану командования должны были зимовать здесь, следовательно, требовалось построить теплые казармы. Перспектива остаться на перевале до весны никого не радовала. Если летом, весной, осенью до Хабурабада можно было добраться на автомобилях или другой наземной технике, то зимой все дороги наглухо заметало снегом, боевые действия прекращались, продовольствие, ГСМ можно было доставлять только вертолетами.