— Что ты хочешь делать, дитя мое?
— Ступай скорее!
Леон растворил двери, за которыми находилась Мари; он был бледен как смерть.
— Вы были тут, Мари? — сказал он ей, протягивая руку.
— Да, — едва отвечала она, не обратив внимание на его движение.
— Вы слышали все?
— Все.
— Что же вы намерены делать?
— Исполнить его волю.
— Теперь?
— Да! С этой минуты я не хочу вас знать более; мы будем жить врозь; с этой минуты я буду молить Бога, чтобы он наказал только одну виновницу этих бедствий, чтоб он был справедлив к одному и милосерден к другому:
Леон отступил перед непоколебимой волей, так ясно и торжественно выраженной; он ушел в свою комнату и заперся в ней. Через полчаса вернулась Марианна.
— Ну где? — спросила ее Мари.
— В гостинице Победы.
— Один?
— Один.
— Отнеси ему мое письмо.
Но написав, Мари разорвала письмо, казалось, иная мысль блеснула в ее уме и натолкнула ее на другое решение, потому что, подумав немного, она сказала:
— Нет, не нужно, добрая Марианна! Я лучше сама пойду к нему, — и, как бы ожив от этой мысли, она утерла слезы и велела укладываться.
— Мы едем, дитя мое?