— Которая вас давно уже любит.
— Говорила она об этом?
— Весь вечер.
— И вы одобряете наш союз? — спросил он.
— Я счастлива за нее, потому что люблю ее и уважаю вас.
При этих словах в глазах де Бриона потемнело; он встал, Мари сделала то же.
— Клементина в саду, — сказала она.
— Благодарю, — отвечал де Брион и вышел.
Предоставляю читателю угадать мысли, волновавшие Эмануила и Мари в продолжение остального дня.
Клотильда ничего не подозревала. Барон занимался только ею.
Клементина резвилась, как молодая птичка, но, подходя к де Бриону, всегда старалась принять серьезный вид. Граф казался счастлив.
В таком настроении духа каждого общество село за стол. Разговор скоро завязался. Эмануил старался казаться спокойным и даже принуждал себя по временам улыбаться. Мари хотела следовать его примеру, но исполнение этого желания превышало ее силы, и слезы невольно туманили ее глазки. Несмотря на все усилия ее владеть собою, нельзя было не заметить, что она была сильно встревожена. Граф часто устремлял на нее вопрошающий взгляд, но бедная девушка, чувствуя, что при первом слове она разразится рыданиями, тщательно избегала этих взглядов.
— Что с тобою? — спрашивала ее тихо Клементина.
— Ничего, — отвечала Мари на ее вопросы, — оставь меня, пожалуйста.
— Как ты бледна сегодня, — заметила ей графиня, — ты нездорова?
— Нет, — было ответом на замечание матери.
Понятно, что эти вопросы мучили бедную Мари до невероятия, но она видела, что все заняты ею, и это могло быть для нее утешением; наконец ее оставили в покое, и разговор принял постороннее направление.
«А он и не спросил даже, что со мною», — подумала Мари.
Одна Клементина, с необдуманной настойчивостью дитяти, добивалась от своей подруги причины ее тревоги, так что последняя, доведенная до крайности, встала из-за стола и вышла.
— Что с нею? — спросила графиня.