– Теперь я понимаю, откуда Луи так много знал обо мне еще до того, как мы с ним встретились. Все просто: у него были шпионы на месте, как минимум двое.
– А что именно он знал? – заинтересовалась Соня.
– Ты даже не представляешь! Такие вещи если и рассказывают кому-то, то только шепотом и на ушко.
Она была способна услышать и понять многое в плане секса и извращений, но и у нее были ограничения, и даже своя мораль. В отношении неприкосновенности личной жизни, например.
– Думаешь, Дэвид способен рассказать ему о том, какова ты в постели?
– Знала бы ты, что было в некоторых записочках…
Я стала вспоминать о признаниях, которые делала Дэвиду во время близости. Если не он был источником этих сведений, тогда я предпочла бы не знать, как Луи добывал информацию, чтобы сочинять свои гадкие записочки: об исследовании моих собственных интимных мест, о первом сексуальном опыте, о моем специфическом отношении к мужским запахам, об излюбленной позе левретки, о том, что при оргазме я кричу «нет» вместо «да»…
– Дэвид способен, вне всяких сомнений.
– Вот гад! – как-то по-детски, но искренне возмутилась Соня.
Мы обе прыснули со смеху и, стараясь не слишком шуметь, спрятали носы в пышные складки нежного шелка.
Моя работа подходила к концу. Соня не решалась высказать мнение, она знала, что я рассержусь не на шутку, если она опять начнет говорить об этом. Тогда я, как в тот раз, когда Дэвид овладел мной на журнальном столе в гостиной, в тот единственный раз, когда я испытала оргазм благодаря его (и не только) стараниям, надела на себя это воздушное чудо.
– Уау! Просто потрясающе! – воскликнула Соня, рассматривая меня с ног до головы восхищенным взглядом. – Если мой прикид возбуждает желание переспать со мной, то твой – взять тебя в жены!
Меня рассмешило такое сравнение. В это мгновение зазвонил мобильник, который я бросила на кровать, взявшись за работу. Похоже, звонили с городского. Соня обеспокоенно посмотрела на меня, и ее тревога все возрастала по мере того, как в ходе непродолжительного диалога я не произносила никаких других слов, кроме «да… да… да».
– Это из больницы?
– Да, – ответила я шепотом.
– Это…
Конец. Точка. Заключительный аккорд. Финал. Конечная остановка для самого близкого мне человека. Можно выбрать любое слово, чтобы описать мое состояние, но суть от этого не изменится. Она же смогла произнести только одно – мое имя.
Положив трубку, я бросила телефон на кровать, как будто пышная перина могла поглотить его, а вместе с ним и плохие новости.
– Нет, это еще не конец… Но она зовет меня во что бы то ни стало. Я должна ехать.
– Хочешь, я с тобой?