– Анабель, я видел, что ты дома. Открой!
– Прекрати, мама, это смешно!
Теперь он дубасил кулаком прямо по стеклу.
– Открой, сука! Это я!
Мама металась, охваченная паникой и гневом.
– Ты меня еще помнишь? Я тот парень, которого ты отшвырнула как дерьмо!
Увидев, что я потянулась к ручке двери, мама шлепнула меня по руке:
– Анабель! Я запрещаю тебе открывать! Он же пьян!
Действительно, ругательства, изрыгаемые хриплым, грубым голосом, не оставляли сомнений: Фред явно был не в себе.
– Мне надо поговорить с тобой… – он немного смягчил тон. – Дай мне пять минут, Эль. А потом я оставлю тебя навсегда, живи как хочешь! Пять минут, всего пять… Эль…
– Фредерик, она не хочет с тобой разговаривать.
Вмешательство больной женщины поставило его в тупик, он почти угомонился и сказал примирительным тоном:
– Мне жаль, Мод… Я не хотел вас напугать. Просто я хочу, чтобы Анабель мне сама сказала это в глаза.
– Что она должна тебе сказать, сукин сын?
– Что все кончено…
– Я сама могу тебе это сказать: все кончено! – надтреснутым голосом еле выговорила она, исчерпав свои силы. – И хорошо, что кончено!
Несколько минут тишины стали ей ответом, но потом, переварив сказанное, он возмутился вновь:
– Почему вы так говорите?
– Потому что это – правда. У нее есть другой. И получше.
Я умоляла ее взглядом ничего не рассказывать дальше.