Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ну стихи! – передразнила его мать. – Вот тебе и ну! Если бы ты хоть одну книгу прочёл, ты бы, может быть, догадался, что просто так такие вещи не пишут. «Я видела тебя во сие, Твой светлый облик явился ко мне». Ей бы популярные песенки писать. Так ты думаешь, это твой светлый облик она видела во сне?

Халил озадаченно почесал затылок.

– А чей?

– Надо это выяснить. Где она сейчас, как по-твоему?

– Пошла с ребёнком гулять.

– Ты хоть заметил, что с ней произошло?

– Ну да, она чёлку сделала.

– Чёлку. Да, чёлку.

– Ты мне пытаешься что-то сказать? Скажи прямо, что ты играешься в эти свои игры.

– Играешь. Правильно говорить – играешь.

– Мама!

Тут приход Гюнай положил конец этому обличительному диалогу.

– Здравствуй! – с вызовом поприветствовала её свекровь. – Где ты была?

– Мы ходили гулять. – Гюнай с затравленным видом вытолкнула ребёнка вперёд, словно надеялась, что он примет на себя основной удар. Свекровь внимательно изучила не накрашенное и старое лицо Гюнай и успокоилась. По крайней мере, в этот раз она действительно ходила гулять. Да и даже если она завела себе хахаля – вряд ли тот был так же слеп, как Халил, чтобы не заметить, что Гюнай больше не годится для амуров. Так что свекровь на время угомонилась и направила энергию в мирное русло, подскочив к внуку и начав лебезить.

Халил опасливо последовал за Гюнай в спальню. Жена сидела перед зеркалом, закрыв лицо руками.

– Как ты вообще?

– Хорошо. – Голос Гюнай был зловеще спокоен. Она вспоминала последний урок, на котором Учитель окинул её пристальным взглядом и ничего не сказал – она даже не поняла, узнал он её или нет, а если узнал, то что подумал? – Знаешь, я решила снова пойти на сальсу, – полупризналась она в порыве откровенности.

– Но я не могу, ты же знаешь, – искренне удивился Халил. – Я же работаю.

– Не работай после шести!

– Нам надо выплачивать кредит, нам надо поднимать ребёнка. Я должен содержать семью!