– Выкладывай, что у тебя. – Фатьма вздохнула, поняв, что сейчас ей надают поручений. Перехватив плечом телефонную трубку поудобнее, она принялась резать лук. Она хоть и жила одна, любила готовить для самой себя: это вносило в полную опасных неожиданностей жизнь приятную размеренность и надёжность. Запах оладий, которые жарила по утрам Фатьма, разносился по всей улице, и некоторые прохожие даже останавливались посреди дороги, зачарованно принюхиваясь.
Радуясь, что в этот раз обошлось без дальних поездок в сомнительных компаниях, Фатьма попросила таксиста остановиться у одного из многочисленных цветочных киосков, расползшихся по длине всей дороги, ведущей к кладбищу. Она купила двенадцать красных гвоздик.
Фатьма давно не бывала здесь, и её удивляли произошедшие за два десятка лет перемены. Серпантинная дорога уже не казалась такой крутой и опасной, как в детстве, а мрачный холм, нависавший над шоссе, теперь был сплошь застроен новенькими коттеджами. «Весело, должно быть, жить в особнячке с видом на кладбище», – подумала Фатьма. Судя по унылому виду домов, они тоже так считали. Скорее всего, в них никто и не жил. Зато оживление царило в многочисленных ресторанах и «шадлыг эви», вертепах для свадебных торжеств, выглядевших очень уместно на фоне полузаброшенного кладбища, простиравшегося на много километров вширь. Здесь собирались любители потанцевать на костях. Когда окна дворцов счастья пламенели в ночи, подобно глазам адских гончих, и кошмарная музыка лилась из всех щелей, дикие собаки и души покойников опасливо подходили к парадным дверям, с тоской и надеждой заглядывая внутрь.
Фатьма велела таксисту ждать её и пешком двинулась по дороге, стараясь не упустить опознавательные знаки, которые ей продиктовали по телефону. Здесь было холоднее, чем в городе. Слева от кладбища, заросшего полынью и верблюжьей колючкой, простиралась пустынная низина, запертая между серо-коричневыми холмами, на которые проплывающие облака отбрасывали огромные чёрные тени. К подножию холма лепилась железная дорога, по ней медленно двигался старый товарный состав – бесконечная цепочка заржавевших цистерн.
Мобильный телефон в старой облезлой сумочке настойчиво завибрировал.
– Да?
– Ты нашла могилу?
– Почти. – Фатьма перепрыгнула через какую-то лисью нору. – Ага, вот он, твой любимый. – Она пристроила цветы на могильную плиту и отошла на шаг, вглядываясь в выбитое на чёрном полированном граните имя.
– Теперь положи мобильник на могилу. Я хочу поговорить с ним.
Фатьма вздохнула – её подруги все до одной отличались чудачествами, именно поэтому она с ними и дружила. Она положила телефон и пошла по своим делам, хотя и изнывала от любопытства – уж очень ей было бы интересно послушать, что можно донести до покойника по телефону и через два метра земли. Но ещё интереснее Фатьме было узнать о человеке, сделавшем джаду, поэтому она отправилась искать бездомного бродяжку, который присматривал за могилами за некоторое вознаграждение от родственников и друзей покойников. Это было нетрудно, потому что он давно уже заметил Фатьму и наблюдал за ней из-за двери собранного из шифера домика. Она почувствовала его взгляд, подошла к хибаре и громко поздоровалась. Тогда дверь открылась, и перед Фатьмой предстал субъект, заросший чёрной бородой по самый лоб.
– День добрый, – обратилась к нему Фатьма. – Братец, у меня к тебе такой вопрос: ты не видел ли здесь кого-нибудь, кто в могилах копался?
– Вай! Я тут ни при чём, тут Гасан сторож, целый день-ночь спит и жрёт, приходи кто хочешь, бери что хочешь. В тот день баран в могилу провалился, а я вытаскивать должен?!
– Сердце моё и печень, я тебе что-нибудь говорю? На Гасана сверху Аллах смотрит. А ты тут целый день и по ночам, может, видел кого, очень мне надо найти того человека.
– Ну была одна ханым. Уважение мне сделала, чтобы я ей свежую могилу показал. Хорошая такая ханым, я ее даже спрашивать не стал, зачем ей. У неё свои дела, а мне жить надо.
– Ясное дело. – Фатьма медленно полезла в сумку. Бомж следил за ней, затаив дыхание. Увидев двадцатиманатную бумажку, он начал как-то суетливо подёргиваться.
– Опиши мне её, окажи услугу.
– Такая… Глаза как у испуганного марала.
– Братец, да ты поэт! – недовольно поморщилась Фатьма. – А поточней?
– Маленькая такая, как птичка. Извини, ханым. Ростом тебе до плеча и такая тощая, что я мог бы её одной рукой над головой поднять. Волосы белые, а наполовину – чёрные.
– Крашеные, что ли?
ebooksa