– А может, они уже такими были, когда встретили его.
– Ну да, одинокие сердца, пришедшие на танцы, чтобы найти кого-то. – Бану подумала о себе. – Только почему-то никто никого так и не нашёл.
– А как же легендарные тринадцать пар, про которые так любит говорить Клостридия?
– Кто? – насторожилась Бану.
– Клостридии – это такие бактерии. От греческого – веретено. Мы их как раз проходили недавно. Кажется, они вызывают ботулизм.
Бану так и зашлась от смеха.
– В этом что-то есть. Но с тобой страшно иметь дело!
– Я буду считать это комплиментом. Кстати, ты мне покажешь этого Кафара? Я его что-то не видела ни разу.
– Да ну? Он постоянно здесь ошивается, с печальным видом, как тень отца Гамлета.
– Тут многие так ошиваются. – Лейла понизила голос до шёпота. – Например, Мехти. Он женился на той неделе. Вместо того чтобы уехать в какое-нибудь свадебное путешествие, он приходит, садится в уголке и смотрит на тех, кто танцует. Причём с таким ещё страданием во взгляде, как будто я не знаю что! И без жены приходит.
– И ещё этот, Тимур безногий, – подхватила Бану. – Он-то чего приходит, хочет испить чашу страданий до дна? Вот я точно тебе говорю – это Веретено с ними что-то делает!
– Со мной ничего не сделало, – возразила Лейла.
– Потому что он знает, что ему не светит заставить тебя пахать на него, ты же в мединституте. И ещё не скоро откинешься, ха!
– Ну да, может быть. Так ты идёшь на урок сегодня?
– Нет, будем танец отрабатывать с Вагифом. Противно мне смотреть, как эта Клостридия обнимается со всеми.
– Ай да, опять она начала! – Лейла закатила глаза, покачала головой и пошла в зал. Пока Бану с завистью глядела ей вслед, из дальнего угла выполз безногий Тимур, и в коридоре заметно потемнело.
Подруга Фатьмы, жившая в Москве, исхитрилась позвонить ей и выудить признание в том, что Фатьма собралась посетить кладбище.
– Ага, на Волчьи Ворота едешь?
– Да, дело вышло.
– Отлично. Там ты мне и нужна. Фатя, гурбан олум[21], сделай для меня одну вещь!