— Господи боже! Они… они же точно, точно падают! Такой свет! Они умрут! Сгорят, как… они падают! Боже, останови их! Кто-нибудь, пожалуйста! Там же капитан. Надо что-то делать!
— Кейтин! — крикнул Мыш. — Вырубай сенсорику! Ты чокнулся?
— Им конец! Нет! Там дыра света в середине всего! И они в нее падают. О, они погружаются. Они падают…
— Кейтин! — визжал Мыш. — Кейтин, не смотри!
— Она растет, она яркая… яркая… еще ярче! Я их почти не вижу!
— Кейтин! — Вдруг осенило, и Мыш выкрикнул: — Не помнишь Дана? Отключи сенсор-импульсы!
— Нет! Нет, я должен видеть! Она ревет. Она сотрясает, раскалывает ночь! Я чую запах — она жжет, выжигает тьму! Я их уже не вижу… нет, вот они!
— Кейтин, прекрати! — Мыш извивался под Ольгой. — Тййи, отключи ему импульсы!
— Не могу. Корабль должна против гравитации я вести. Кейтин! Сенсорику выруби, приказ это!
— Вниз… вниз… я опять их потерял! Все, не вижу. Свет краснеет, весь… Я не…
Мыш ощутил, как передернуло корабль, когда внезапно и бешено забилось Кейтиново крыло.
Кейтин завопил:
— Я не вижу! — Вопль стал всхлип. — Я
Мыш свернулся в клубок на ложементе, прижав ладони к глазам, дрожа.
— Мыш! — Крик Тййи. — Черт, мы одно потеряли крыло. Свое выбирай!
Мыш вслепую выбрал свое. Слезы страха сочились между век; он слышал, как Кейтин плачет навзрыд.
«Птица Рух» восходила над звездой, и «Черный какаду» нисходил в нее.
И стала нова.
Пиратского рода, слепо мечусь в огне; меня кличут пиратом, убийцей, вором.
Перетерплю.