Нова. Да, и Гоморра

22
18
20
22
24
26
28
30

Я сразу узнал этот голос. За два года он ничуть не изменился.

— Постой! Это я, Ястреб!

И я остановился.

Это прозвище уже звучало в моем рассказе, но Мод говорила о другом Ястребе, о рэкетире-мультимиллионере, обосновавшемся в том районе Марса, где я не бывал. Наши пути не пересекались, хотя он раскинул щупальца по всей Солнечной системе.

Я повернулся и сделал три шага к дверному проему. Навстречу — мальчишеский смех:

— Ха-ха! Видок у тебя такой, будто ты круто облажался!

— Ястреб? — обратился я к темному прямоугольнику.

Парень был все еще в том возрасте, когда за два года подрастают на дюйм-другой.

— По-прежнему здесь ошиваешься? — спросил я.

— Захожу иногда.

Я оглянулся на дерущихся.

— Слушай, Ястреб, мне надо смыться.

— Усек. — Он спустился с крыльца. — А мне можно с тобой?

Забавный парнишка. Нашел о чем спрашивать.

— Ну пошли.

В полуквартале от бара горел фонарь, и в его лучах я увидел, что волосы Ястреба светлы, как свежая сосновая щепа. Он вполне мог сойти за бездомного: грязнющая черная куртка из грубой хлопковой саржи, под курткой — голая грудь; старенькие черные (во всяком случае, в полумраке) джинсы, голые ступни. На темной нью-йоркской улице не отличить босого от обутого, но я помнил, что Ястреб обуви не признает. Когда мы дошли до угла, он улыбнулся и запахнул куртку на покрытой струпьями и свежими язвами груди. Глаза у него были зеленые-презеленые.

Вы узнали этого парня? Если вести о нем, летящие с планеты на планету, не добрались до вас по той или иной причине, позвольте представить Певца Ястреба, шагающего рядом со мною по берегу Гудзона.

— Скажи, ты давно вернулся?

— Несколько часов назад, — ответил я.

— Что привез?