Матрос озадаченно замер, уперся подбородком в ручку швабры и, помедлив, сказал:
— Если не хочешь забрести на гауптвахту, не спускайся во второй люк за рулевой рубкой.
— Большое спасибо! — сказал Эймос и поспешил к рубке.
Найдя второй люк, он кубарем слетел по трапу и двинулся было к тюремной камере, которая была отгорожена решеткой, но заметил чумазого моряка с железным ключом на поясе.
«Наверно, он по совместительству тюремщик», — подумал Эймос.
— Добрый вечер, — сказал Эймос. — Как поживаете?
— Я-то хорошо, а ты как поживаешь? И что ты здесь вообще делаешь?
— Да так, стою перед вами, хочу поговорить по-дружески. Мне сказали, что тут, внизу, ничего интересного нет. А раз тут скучно, я решил составить вам компанию.
Моряк озадаченно потеребил ключ на поясе и, помедлив, сказал:
— Ты, значит, хочешь мне одолжение сделать?
— Ну да, — сказал Эймос. — Что такое скучное здесь хранится, что мне все советуют сюда не соваться?
— Это корабельная гауптвахта, мы здесь пленников держим. А что еще тут держать?
— Хороший вопрос, — сказал Эймос. — И что же вы тут держите?
Тюремщик снова потеребил ключ на поясе, а потом сказал:
— Да ничего интересного.
И тут Эймос заметил, как груда грязных серых одеял за решеткой шевельнулась. Среди тряпья Эймос заметил краешек чего-то рыжего — рыжего, как его собственные огненные волосы.
— Ну тогда, наверное, — сказал Эймос, — я правильно сделал, что не стал сюда заходить.
Он развернулся и ушел. Но в ту же ночь, когда полил дождь и тяжелые капли, мерно барабаня по палубе, убаюкали весь экипаж, Эймос пробежал по скользким доскам, укрываясь под карнизом рубки, с которого лила вода, и нырнул во второй люк. Лампы горели тускло, тюремщик дремал в углу, свернувшись на серой парусине, а Эймос прошел прямо к решетке и заглянул в камеру.
Половина одеял съехала вбок, и Эймос увидел не только что-то рыжее, пылающее, как его волосы, но и что-то зеленое, как перья попугая, и что-то светло-желтое, как китайская горчица, и синеву, что была лучезарнее небосвода июльским утром. Вы когда-нибудь наблюдали, как человек спит под грудой одеял? Одеяла вздымаются и опускаются в такт дыханию. Эймос догадался, что здесь есть живой человек.
Он тихонько свистнул: