Я стоял, держась за каминную полку, а Стелла жалобно всхлипывала. Вдруг она отвела руки от лица, взглянула на меня темными расширенными от страха глазами и ахнула:
— Вы же могли погибнуть! — и зарывшись лицом в подушки, снова затряслась в беззвучных рыданиях.
Надо было ее успокоить, но я сумел только хрипло проговорить:
— Не только я, вы тоже.
Я был совершенно без сил и вконец расстроен. Одержимая своей нелепой идеей, Стелла чуть не разбилась насмерть.
Не заботясь ни обо мне, ни о собственной жизни, вопреки здравому смыслу, она с головой ушла в свои выдумки. Я для нее не существовал вовсе, ну разве что как друг, как невольный союзник в ее безумной затее. Такую Стеллу я отказывался понимать. Моя отчаянная ночная гонка, неистовая тревога, ужас при виде ее на краю обрыва — все слилось, и между нами возник барьер — горечь, которую я не мог преодолеть.
Мне нечего было сказать ей в утешение, я не мог бороться с ее манией — придется спрятать мою любовь за семью замками, пока Стелла снова не станет.
Вернулась Памела, забинтовала мне голову и попросила принести из кабинета керосиновую печку. Я принес и затопил ее. В комнате было холодно. Я сходил вниз за бренди и вином. Пробило уже половину второго. Опустившись на диван, я закурил трубку. Памела заставила Стеллу выпить бренди с водой. На Стелле лица не было, она осунулась и стала неузнаваемой.
— Наверно, вы должны меня ненавидеть, — проговорила она.
— Ничего подобного, — ответила Памела, — Мы все понимаем.
— Меня никто не может понять. — Голос Стеллы звучал безнадежно.
— Почему же? — возразила ей Памела. — я прекрасно знаю, что вы испытали. — И рассказала все, что случилось с ней в ночь на субботу.
Стелла жадно слушала, но когда Памела замолчала, прошептала:
— Вы ее не видели. А я видела.
— Видели? — ужаснулся я.
Губы у Стеллы задрожали, она сказала с отчаянием:
— Увидела и убежала, себя не помня.
— Еще бы! Такое никто не выдержит! — воскликнул я в волнении. Я не мог усидеть на месте и ходил взад-вперед по комнате. — Вполне естественно, что вы бросились бежать.
— И правильно сделали, — подхватила Памела.
— Но ведь это моя мать! Поймите, Памела! Это моя мать, и она ищет меня. Я пришла сюда, в детскую, потому что знала, как я ей нужна, а когда увидела ее — струсила! — Стелла сидела на кушетке, сжавшись от горя и стиснув руки.
ebooksa