Ингрем улыбнулся:
— Меня этот холод крайне занимает.
Он опять ушел к себе в спальню и вернулся с аккуратной коробкой, в которой лежал термограф. Ингрем положил его на стул посреди мастерской, и мы, слава Богу, покинули эту комнату и поспешили к Максу и Памеле, которые грели над огнем в камине шоколад в кастрюльке.
Макс пришел в себя быстрее всех. Он отправился на кухню, принес поднос с чашками, разлил в них шоколад, а сверху положил взбитые сливки. Ингрем, погруженный в раздумье, рассеянно отхлебывал из своей чашки. Памела, откинувшись в глубоком кресле, постепенно приобретала свой обычный вид. Она была довольна сеансом.
— Мы и ждать не могли таких блестящих результатов, правда? — воскликнула она.
— Да, я никак не ожидал ничего подобного, — с благодарностью обратился к Ингрему и я.
Тот покачал головой:
— Не уверен, что это можно считать удачей.
Лицо Макса разочарованно вытянулось.
— Но ведь все совпадает с тем, что здесь творится, — сказал он.
— Да, это я вижу, — ответил Ингрем. Он повернулся к Памеле. — По-моему, вы могли предугадать едва ли не каждое слово призрака, не правда ли? — Голос его звучал сухо, почти саркастически. Памела ответила ему недоуменным взглядом:
— Но ведь все прошло хорошо, почему вы недовольны?
— Слишком хорошо.
Умерив наши восторги, мы ждали, что нам объяснит Ингрем.
— Скажите, — продолжал он, — вы много говорили и думали об этих женщинах, о Мери и Кармел?
Я сознался, что уже давно только о них и думаем.
— И вы настроены против Кармел?
— Да, пожалуй, — ответил я, но, к моему удивлению, Памела заявила:
— А я нет. Одно время была предубеждена, а теперь думаю по-другому.
— С каких это пор? Почему? — строго спросил я.