Я только собрался сказать, что не знаю слова, которое начиналось бы с этих букв, как громкий вздох, прозвучавший совсем близко, заставил нас затаить дыхание. Вздох был долгий и горький. Он раздался снова, будто кто-то, безутешный, находился бок о бок с нами. Макс взглянул на меня, потом на Памелу. Мы молчали, нам хотелось посмотреть, что будет делать Ингрем. Он внимательно вслушивался, — потом, изрядно взволнованный, объявил:
— По-моему, это не ветер.
— Нет, — подтвердил я. — Такие вздохи мы слышим чуть ли не каждую ночь.
Ингрем вскочил. Я провел его по всему дому, мы заглянули в каждую комнату. Вздохи не повторялись. В мастерской царила такая пронизанная холодом тишина, что мы поскорей спустились вниз и сели поближе к огню. Начав сравнивать, что слышал каждый из нас, мы убедились, что слышали одно и то же — всем нам показалось, что вздыхали близко и что вздыхал человек. Ингрем допытывался, как часто мы слышим эти вздохи, но попросил не сообщать ему наших теорий относительно их происхождения. Он был крайне заинтересован.
— Видите ли, часто звуки рыданий можно услышать в помещениях, где никаких других признаков существования привидений нет, — объяснил он. — Я сам наблюдал такое явление в одном доме в Эдинбурге, но те рыдания звучали совсем по-другому — как в страшном сне.
— Мы слышим и такие, они действительно не похожи на то, что прозвучало сейчас, — сказал я.
Ингрем пришел в восторг, возможность услышать рыдания разных видов в одном месте казалась ему чрезвычайно заманчивой.
Было уже два часа ночи.
— Нужно попробовать еще раз, — настаивала Памела.
Ингрем согласился, но сказал:
— Если в мастерской все такой же холод, надо расположиться где-нибудь в другом месте Сейчас я схожу наверх, взгляну, какая там температура. — Выходя, он вынул из кармана маленький электрический фонарик.
— Раз уж мы боимся спугнуть привидение я не буду зажигать свет. По сути дела мы его просто приманиваем.
Макс улыбнулся.
— Конечно, Ингрем добросовестно выполняет свои обязанности, но сам-то просто сгорает от любопытства.
— Он считает, что я плохо забочусь о Памеле, — сказал я.
— Бедная я, бедная, — засмеялась Памела.
Ингрем возвратился через минуту и объявил:
— В мастерской леденящий холод, как в кельтском варианте ада. Лично я предпочитаю пылающие сковородки. В мастерской находиться невозможно.
Памела вскочила:
— Родди, пошли скорей наверх!
ebooksa