– Это еще что. Посмотришь, что будет в часы пик. Особенно на уикенды, когда две трети москвичей устремляются загород, на свои дачи.
Они въехали на Ленинградский проспект, широкий, многополосный, с трамвайной линией вдоль правой стороны. После тесных улиц европейских столиц, давно уже не соответствующих современным запросам, он показался Андрэ не проспектом, а фривеем. Поравнявшись с метро Аэропорт, Катя непроизвольно нажала на газ, спеша поскорее миновать эти места. И сама же себя мысленно высмеяла.
– Белорусский вокзал! Верно? – воскликнул Андрэ, разглядывая комплекс витиеватых сооружений с башенками, шпилями и арками.
Криво усмехнувшись, Катя кивнула. Его щенячья радость удивляла и озадачи-вала ее.
– Давай-ка в Москве я буду называть тебя Андреем, чтобы ты совсем почувствовал себя дома, – предложила она.
– Идет! А я тебя Катей.
Она нахмурилась. «Катя» осталась в прошлом. Катей ей теперь быть не безопасно. Это имя не должно больше произноситься вслух.
– Нет, – отрезала она, слишком резко и поспешно. – Не надо.
– Почему же? – Он удивленно воззрился на нее.
– Я живу на Смоленском бульваре. – Она решила увести его от неприятной для нее и ненужной ему темы. – Отсюда через центр намного короче, но там нас ждут одни заторы. В обход будет длиннее, зато быстрее и надежнее, – добавила она, сворачивая на Садовое Кольцо.
– Помнишь этот сталинский шедевр? – Она указала ему на высотное здание у площади Восстания.
– Все, что находится в пределах Садового кольца, помню довольно сносно. И еще ВДНХ. Мы ведь бывали в Москве с родителями наездами. Ленинград я, естественно, знаю значительно лучше. Потом иммигрировали. Это было так давно. А после того как убрали «железный занавес», я наведывался сюда всего один раз. Понимаешь, когда нет близких людей, которые тебя знают и помнят, которые тебя ждут, это не слишком интересно.
«Уж куда как понимаю», – подумала Катя. А вслух сказала:
– За последние годы здесь многое изменилось – от вида улиц и их названий до психологии людей.
Она свернула в подземный паркинг своего дома. – Прибыли. Вылезай.
– Блеск! – восхитился Андрэ. – Совсем как в Америке. Теперь я вижу. И впрямь изменилось.
Оставив чемодан в передней и ступив в гостиную, он с любопытством огляделся по сторонам. Его внимание привлекли стены. Они были двухцветные – светло-фиолетовые в верхней части и темно-фиолетовые внизу. Граница между цветами была выделена узким белым багетом. На этом необычном фоне очень нарядно смотрелись гравюрфы в белых рамках, которые Катя недавно купила в художественном салоне. Андрэ надолго остановился перед портретом, висевшим над диваном.
– Это тот самый, с Монмартра?
Она кивнула.
– Работа профессионала, сразу видно. Я в этом кое-что смыслю. Удивительно, случайный художник, а ухватил не только внешнее сходство, но и твой характер.