Круг замкнулся, я вернулась к началу.
В чем-то Мохини Брекксен права — Сатри наверняка пользовался своим положением продюсера и крутить романы с актрисами не стеснялся. Но Вадант сказал, что в последний год, даже полтора у него была постоянная любовница, которая старше Хамида на пятнадцать лет. Интересно, помешала ли эта «старуха» Хамиду сделать любовницей Алисию Хилл?
Вадант называл даже имя любовницы… Я заставляю себя вспомнить беседу со слизняком. Да, он сказал: «Амрита Ратхор». Я уже встречала это имя, так звали мать Раджива! Гугл подтверждает: родители Раджива Сингха — Адитья Сингх и Амрита Ратхор. И тот, и другая умерли.
Мать красива, очень красива, причем той красотой, которая с годами становится только качественней. Но и отец хорош. Радживу было в кого уродиться красавцем.
Отец был продюсером и режиссером, мать актрисой. Адитья умер давно, Амрита действительно год назад, и она примерно на пятнадцать лет старше Хамида. Фотографий ее с Сатри нет, может, не она? Мало ли Ратхоров в Индии… Я решаю спросить у Алисии Хилл, уж она должна знать.
В любом случае это не объект моих поисков, Амрита Ратхор не могла стать убийцей Сатри или причиной его гибели, поскольку сама умерла за год до него.
Но мне пора собираться в поездку и ложиться спать, Раджив обещал заехать очень рано.
За следующие четыре дня я почти ничего не узнала о Хамиде Сатри (все трое беседовать на эту тему не пожелали), зато узнала многое об Индии, Алисии Хилл и, главное, Радживе Сингхе.
Впечатления оказались не совсем радостные.
Что рассказать об Индии? В реальности она не такая, как в кино. Нормальные индийцы не поют по поводу и без него, не размахивают руками при разговоре, делая странные, большие, похожие на танцевальные, жесты. Они ведут себя как остальные нормальные люди. Они вовсе не глуповато-доверчивы и не злобно-напряженны, они реагируют, как все остальные — улыбаются и сердятся, хитрят и смеются, грустят и даже плачут. Они просто люди, хотя и со своими привычками.
В первые дни своего пребывания в Индии я ощущала только жару и вонь, видела грязь и толчею повсюду. Это неудивительно, такое количество народа в одном месте трудно не заметить и не ощутить собственными боками и плечами. Индийцы умеют ловко ходить в толпе, иностранцы задевают всех подряд и их тоже задевают из-за неумения вовремя уворачиваться.
А грязь… Это неподъемная тема в Индии, и не только в ней, я думаю. Например, о Тадж-Махале и Агре я однажды прочитала в Интернете высказывание: бриллиант на помойке.
Так и есть. Но, если осмотреться, нельзя не заметить, что в Индии много бриллиантов или полудрагоценных камней — это мосты, парки и дороги, но главное — люди. Россыпь сокровищ, а вокруг помойка.
Встретившись взглядом с нищим в рубище, давным-давно нечесаным и столько же немытым, вы неожиданно можете понять, что в его голове философские мысли такой глубины, что он может дать фору любому профессору из цивилизованного мира. И если присесть с ним рядом прямо на землю в такой же позе лотоса, то можно вести разговоры не один день. Это жемчужина, а вокруг тоже помойка.
Иностранцы видят грязь снаружи, чтобы разглядеть среди мусора драгоценности, в нем нужно просто покопаться, а это претит любому европейскому глазу и носу. Я не осуждаю европейцев, приезжающих из чистых стран, но не вправе осуждать и индийцев, живущих по своим правилам. Для них Дхарави не ужастик для фотосъемок, а очередная карма, которую лучше отработать на совесть, чтобы в следующей жизни не оказаться в Сакинке или где-то в резервации для прокаженных.
И Тадж-Махал — редкий пример, когда даже потрясенные красотой европейцы не замечают грязи вокруг. Эта красота не из контраста, она сама по себе, она всемирная и на века.
На каком-то очередном километре я не выдерживаю и вдруг начинаю выкладывать похожие соображения Радживу. Сингх молча слушает, а потом серьезно кивает:
— Я не ошибся, дав тебе посмотреть снятый материал. Не все так, кое с чем можно поспорить, однако ты уловила главное — увидеть бриллиант в мусоре сумеет не всякий, но от этого он не перестает быть бриллиантом.
Почему-то меня почти распирает от гордости после такого отзыва. Глупости!
Мы едем через Ахмадабад и Джайпур и потом сворачиваем в сторону — Раджив хочет показать знаменитый Читторгарх, крепость, защитники которой трижды совершали сати. Вернее, сати совершали их матери, жены и дочери, а мужчины гибли в последнем бою. Для раджпутов немыслимо, чтобы женщина досталась кому-то другому даже после смерти мужа, потому вдовы издревле восходили на погребальный костер мужа. Если муж погибал в бою, сати считалось обязательным. Потому, взяв крепость осадой или штурмом, враги всегда заставали там догорающие костры сати.
ebooksa