Джехангир чуть нахмурился, и сомневающегося словно ветром сдуло. Мало того, Хуррам и Гияз-Бек, не сговариваясь, постарались оттеснить любопытных, нечего подслушивать разговоры правителя даже во время мина-базара. Понятливые придворные словно растворились в ночном воздухе.
— Что ж, я куплю все.
— Отец, Мехрун-Нисса могла бы запросить много больше…
— Не заступайся за Мехрун-Ниссу! Ты не заставишь меня заплатить еще…
Настроение у падишаха явно было хорошее, Хуррам решил этим воспользоваться.
— …Если бы потребовала взамен ваше сердце.
— Сердце? — Джехангир сделал вид, что удивлен. — Зачем прекрасной Мехрун-Ниссе мое сердце?
Вдова вскинула на него глаза и тут же снова опустила. Падишаха обожгло ее взглядом. Он не мог оторвать глаз от нежного овала лица, от трепетных ресниц, от красиво очерченных губ, произнесших со вздохом:
— Взамен моего, похищенного вами давным-давно…
Джехангир замер, но почти сразу нашелся:
— Я не верну вам ваше сердце, Мехрун-Нисса, а чтобы заполучить мое, вам придется…
Теперь замерли и Хуррам, и Гияз-Бек, и, конечно, сама вдова.
— …Стать моей женой.
Следующее мгновение длилось вечность, принцу показалось, что Мехрун-Нисса никогда не даст ответ, но она покорно вздохнула и прошептала:
— Все, что угодно, ваше величество. Я согласна…
Вокруг стояла такая тишина, что слышны были даже ночные голоса с улиц города и рев верблюда на другой стороне Джамны.
В следующее мгновение базар взорвался криками восторга. Как сумели придворные расслышать шепот Мехрун-Ниссы — загадка, на то они и придворные, чтобы слышать слова, которые шепчут сильные мира сего, и не слышать крики у собственного уха, если их слышать не стоит.
Хуррам поспешил к палатке Арджуманд:
— Ты слышала крики восторга?
— Да, а что случилось?