И Ричарда тоже.
И вообще никого.
Ужас волной прокатился по ней. Полчаса… Полчаса – это все, чем вы располагаете, если вы угодили в ловушку при сходе лавины. А после вы, собственно, принадлежите царству мертвых.
Где она? Далеко внизу? На какой глубине?
Со всех сторон холод.
И тишина.
Да, это смерть.
Она опять попыталась пошевелиться. Правая рука вроде бы свободна, но что-то сдерживало ее.
Ремешок лыжной палки. Она согнула руку, высвободилась. Теперь можно дотронуться до лица. Она пробежала пальцами по лбу, по носу, рту… Да, это я. И я жива. Она коснулась щеки. Очень больно.
А где же верх, как я лежу-то?
Раньше они так много разговаривали о лавинах. Шутили по их поводу. Обсуждали, что делать, если попадешь в нее. Говорят, что от страха ты мочишься под себя. Так вот собачки тебя там и находят. По этому запашку.
Она поинтересовалась, а не случилось ли это с ней?
Ах, как неловко. Найдут тут тебя, как какую-то…
Поплевать. Кто-то говорил, что надо поплевать. Если плевок приземлится тебе на физиономию, то поймешь, где верх. Она плюнула. Слюна шлепнулась на лоб.
– Помогите мне! – закричала она. – Я здесь! Здесь!
Но по тому, каким слабым оказался звук ее голоса, она поняла, что он вместе с ней пойман в ловушку этой могилы.
«А я ведь могла бы быть без сознания, – подумала она. – Меня могло бы оглушить до потери сознания, что позволило бы мне, по крайней мере, умереть не просыпаясь».
Какая-то капелька упала ей на лицо. Потом другая. Тающий снег.
А где был Андреас? Ричард? Не погребен ли и Ричард тоже этой лавиной?
Они находились в стороне от лыжни, внизу на склоне горы. Да заметил ли вообще хоть кто-нибудь эту лавину? Она подняла руку вверх и попробовала толкнуть снежный потолок. Твердый как камень. Она попыталась поскрести рукавицей. Но та только без толку скользила.