Сердце Ангела

Пупс уселся за рояль и оглядел комнату, отыскивая взглядом своих припозднившихся музыкантов. Обегая глазами столики, он процедил:

— Пожалуй, потешу себя музыкой. Глядишь, и вспомню что-нибудь.

— Я не спешу. Могу слушать вашу игру хоть всю ночь.

— Посиди хотя бы отделение, сынок. — Пупс поднял резную крышку кабинетного рояля. На клавишах лежала куриная нога. Он резко захлопнул крышку и заорал:

— Не стой над душой! Сядь где-нибудь. Мне пора играть.

— Что это было?

— Ничего особенного. Забудь.

Забыть? Это была нога курицы, покрывающая целую октаву, — от острого желтого когтя на чешуйчатом пальце до окровавленного обрубка над суставом. Под пучком белых перьев находилась завязанная бантиком черная лента. Вот так «ничего особенного»!

— Что происходит, Пупс?

Гитарист сел на свое место и включил усилитель. Глянув на Пупса, он покрутил ручку громкости. У него было скверно с фоном.

— Ничего такого, о чем тебе следует знать, — прошипел Пупс. — Я с тобой не разговариваю. И после отделения тоже. Никогда!

— Кто вас преследует. Пупс?

— Проваливай!

— При чем тут Джонни Фаворит? Пупс заговорил — медленно, чеканя слова, не обращая внимания на появившегося за его спиной басиста.

— Если ты не уберешься отсюда к чертям собачьим, то пожалеешь, что твоя беленькая, нежная задница родилась на свет!

Я встретился с беспощадным взглядом басиста и огляделся. Кругом полно народу. Я вдруг понял, как чувствовал себя Кастер на холме у Литтл Бигхорна. [Кастер, Джон Армстронг (1839–1876) — офицер кавалерии США, в двадцать три года дослужившийся до бригадного генерала. Вынужденный напасть с небольшим отрядом на превосходящие силы индейцев сиу у Литтл Бигхорна, в 1976 году, он потерпел поражение, и его отряд был разбит наголову. На месте его гибели сейчас устроено Национальное кладбище и установлен монумент в честь Кастера.]

— Мне стоит только послать словечко…

— Можешь не утруждать себя телеграммами, Пупс.

Я бросил окурок на пол танцплощадки, придавил его кабду ком и пошел к выходу.

Моя машина по-прежнему стояла напротив Седьмой и, до, ждавшись зеленого света, я направился к ней. Компания на углу уже исчезла, и их место заняла тощая смуглая женщина в потасканной лисьей горжетке. Она покачивалась взад-вперед на высоких каблуках, жадно к чему-то принюхиваясь словно заядлая наркоманка после трехдневной непрерывной подзарядки.