Дорога

Грузовик Кола выглядел устрашающе. Вся передняя решётка была в крови — в крови и в чём-то ещё. К ней прилипли кусочки шерсти. Через ветровое стекло, усеянное раздавленными мухами, можно было увидеть застывшее и бледное лицо пассажира Кола.

Голова Монгрела конвульсивно дёргалась от пронзительного лая.

— Заткнись! — крикнул Питер. — Глупая собака!

Лиуз разрыдалась.

О боже, подумал Питер. Он опустил голову, закрыв руками уязвимые глаза, нос, губы. Это было уже слишком. Шум. Мухи. Зловоние.

Кровь.

Куски мяса разлетались в стороны из-под бешено крутившихся колёс «форда». Горы плоти, покрытое окровавленной шерстью и присыпанные землёй, замедляли его ход. Препятствия. Полоса препятствий.

Питер снова поднял голову, поражённый неожиданным открытием. Он видел дорогу. Воздух над ней кишел от насекомых. Кровь стекала ручейками по асфальтированной поверхности, неровной из-за разбросанных кусков сырого мяса. Но по обеим сторонам от неё, слева и справа, простиралась красная земля с росшей на ней сухой травой и акациями. Она была чиста, как свежий ветер, и не отмечена ни единым признаком присутствия разлагающегося животного.

Почему?

— Нам нужно повернуть назад, — прошептал Питер. — Мы должны повернуть назад. — По крайней мере, им явно не следовало держаться дороги под названием Силвер-Сити-хайвей.

Эта дорога была закрыта для них.

Дел закончила свой разговор с Колом Уолласом. Затем она остановилась у седана, но жужжание мух и шум двигателей, работавших вхолостую, мешали Питеру хорошо её слышать. Он уловил слова «следуйте» и «фургон» (последнее слово она выплюнула вместе с мухой), и больше ничего. Было похоже на то, что они с Россом спорили. Наконец Росс с очень мрачным видом вышел из машины, а Дел повернулась, чтобы обратиться к Ноэлу. Он замахала руками.

— …оставить фургон, — сказала она. Часть её слов унёс порыв восточного ветра — …помочь…

— Держу пари, они не смогут провезти фургон по плохой просёлочной дороге, — фыркнув, заявила Луиз. Она вытерла нос тыльной стороной ладони. — Держу пари, они оставят его здесь.

— Мистеру Гарвуду это не особенно понравится, — ответил Питер.

— Это ужасно, правда?

Питеру пришлось согласиться. Это было ужасно. И не только — это было жутко. Неестественно.

Дико.

— Мы когда-нибудь вернёмся домой? — неуверенно спросила его сестра. Её глаза снова наполнились слезами.

— Конечно, вернёмся. — Питер не чувствовал уверенности, с которой говорил. Он ни за что не признался бы себе, что в уголке его сознания поселился тёмный страх. — Давай закроем двери, ладно? Чтобы не залетали мухи.