Дорога

— Не бросай меня, пожалуйста.

— Ты можешь пойти вместе со мной.

— Какого чёрта? Ты сума сошёл? Я не хочу умирать!

Эмброуз пожал плечами и натянуто улыбнулся. Потом он повернулся и ушёл. Он шагал по следам автомобильных шин, прислушиваясь к её крикам и проклятиям. Несмотря на то что вопли и рыдания Джорджи довольно сильно раздражали его — словно непрерывный визг бормашины зубного врача, — они доставляли ему глубокое удовлетворение. Они заставляли Эмброуза уверенно шагать вперёд, расправив плечи и подняв подбородок, пока они были ещё слышны.

Только когда они стихли, слившись с лёгким шёпотом ветра, его шаг начал замедляться. Эмброуз стал ловить себя на том, что он нервно смотрит по сторонам, напрягает слух и бросает быстрые взгляды через плечо. Его страх рос и вскоре превозмог злость. Он начал думать о том, зачем он позволил своему гневу вовлечь себя в такое глупое положение. Эта проклятая женщина до сих пор была во всём виновата. Она до сих пор распоряжалась его поступками, пусть и не напрямую. Проблема была в том, что он не мог теперь повернуть назад. Только не в том случае, если он хочет сохранить своё достоинство. Нет если он прибежит назад к Джорджи, она начнёт смеяться или издеваться над ним, а если это случится, то он, ну, он не знает, что он тогда сделает. Наверное, что-нибудь ребяческое и постыдное. Может быть, даже что-то неожиданное. После того случая у болота голос Джорджи начал действовать ему на нервы. Её презрительный смех может заставить его применить силу — особенно если принять во внимание тот факт, что его нервы и так уже были на пределе.

Он не знал, что делать. Листья густых кустарников, окружавших его со всех сторон, шелестели от слабого дуновения ветра. Длинные тени падали на дорогу. Потом всё снова стало тихо — настолько тихо, что Эмброузу показалось, что он слышит рыдания Джорджи. Он остановился и прислушался. Нет. Да. Нет, это была птица. Нет, это было что-то другое.

Шаги.

Они были быстрыми — почти торопливыми. К счастью, через несколько секунд после ритмичного звука шагов, достигшего ушей Эмброуза, появился Джон, иначе Эмброуз бросился бы бежать. Даже так, он всё равно испугался. Когда Эмброуз заметил неожиданное движение, его сердце дико заколотилось в груди, словно желая вырваться на свободу (по крайней мере, у него возникло такое чувство).

Когда Джон помахал ему рукой, Эмброуз наклонился вперёд, опираясь руками на колени. Облегчение, последовавшее сразу за шоком, ослабило его.

— Чёрт возьми, — выдохнул он.

— Эй, приятель!

— Чёрт, ну ты меня и напугал!

— Что случилось? Где девушка?

— Там — Эмброуз выпрямился и махнул назад. — Тебя не было так долго, что я начал беспокоиться. Что случилось? Где остальные двое?

Джон приближался, и расстояние между ними постепенно сокращалось. Если бы Эмброуз не был так растерян и потрясён, то он наверняка посмеялся бы над внешним видом Джона. Казалось, тот вывозился в грязи ещё больше. Часть его волос торчала вверх, остальные волосы прилипли к черепу и затвердели от высохшей глины. Одежда была вся в грязи, к старым пятнам добавились новые; при каждом шаге его окутывало облако пыли. Эмброуз не обратил пристального внимания на свежие пятна, появившиеся на одежде Джона. Однако он заметил, не придавая этому факту большого значения, что новая грязь была не бурого, а красного цвета. Но он был слишком обеспокоен, чтобы сделать из этого какие-нибудь выводы.

— С Верли всё в порядке? — спросил он. — Она придёт?

— Не знаю.

— Ты не знаешь?

Джон остановился прямо перед Эмброузом.

— Я не нашёл их, — сказал он.