Шивон прочитала это дважды, потом подняла голову и посмотрела на Коулвелл.
— Что такое «Таганка»?
— Таганский район Москвы. Раньше он назывался Ждановским.
Шивон задумалась.
— Ага, это кое-что проясняет! Но в целом…
— Это только подстрочник, — извинилась Коулвелл. — Если бы у меня было больше времени…
— Я не имела в виду ваш перевод, — уверила Шивон, и Коулвелл слегка расслабилась.
— В этих строках чувствуется ненависть. Мне так показалось.
Шивон кивнула, вспомнив, что сказал на вскрытии поэта профессор Керт: «Нападавшим двигала ненависть».
— Да, — сказала она. — Ярость и ненависть к тем, кто пирует, пока народ голодает.
— Вы думаете, это намек на тот роскошный ужин, о котором говорилось в газете? Но ведь статья появилась уже после того, как Александра убили!
— Статья — да, она вышла после его гибели, но сам ужин состоялся за несколько дней до нее. Возможно, Федоров каким-то образом о нем узнал.
— И вам кажется, что стихотворение Александра направлено против того бизнесмена, о котором вы говорили… Андропова?
— Да. Если, как вы говорите, это был экспромт, то он явно нацелен в Андропова. Ведь русский олигарх как раз и разбогател на тех самых «драгоценных металлах», о которых идет речь в стихотворении.
— И Александр ставит знак равенства между Андроповым и дьяволом?
Шивон покачала головой:
— Кажется, мне не удалось вас убедить…
— Мой перевод еще очень приблизителен. В некоторых местах я откровенно гадала. Нет, вы как хотите, а мне нужно поработать над этим стихотворением как следует.
Шивон кивнула, потом вспомнила еще об одной вещи:
— Можно мне еще раз воспользоваться вашим знанием русского?..