– Мне показалось, он выглядит иначе. На сей раз он что-то добавил сбоку. Рот убитого? Или… Что ты скажешь?
У Натана дрожали руки. Он не спал ночь и очень устал. Сосредоточиться было трудно.
– Действительно… насей раз рисунок лучше проработан. И непонятно почему сбоку он отдельно изобразил рот.
Его знобило. Он оглядел гостиную – без окон, на цокольном этаже. На столе квитанции об уплате за аренду помещения и другие бумаги, старый факс, раковина с грязными тарелками и сам управляющий, мертвый на иолу. В это невозможно было поверить.
– По-твоему, это тот самый?
– А кто же еще?
– Но его рисунки уже появились в газетах. Видимо, кто-то решил прославиться и подражает. Ты уверен?
Натан вгляделся в рисунок.
– Да, выполнен иначе, помягче, штрихи не столь отчетливые, наверное, он использовал карандаш иного типа… – Его опять зазнобило. – Можно достать его из пакета?
Терри взглянула через плечо. Коллинз обсуждала что-то со своими людьми. Протянула Натану перчатки:
– Давай, только быстро.
Натан натянул перчатки и достал рисунок.
– Да, карандаш мягче, чем прежде. И больше оттенков и прорисовки.
– А что у него на руке?
– Не знаю, – ответил Натан, с трудом сдерживая озноб. – Похоже, какой-то символ расистов.
– Необходимо увеличить. Но черта с два Коллинз позволит это сделать. – Терри покосилась на факс, потом на Коллинз – та стояла, отвернувшись, прижав к уху мобильник, – и быстро вставила рисунок в аппарат.
Через тридцать секунд она положила в карман довольно сносную копию. Отнесла рисунок Коллинз.
– Спасибо.
– Удалось выяснить что-нибудь новое?
– Пожалуй, нет.