— Ты знала, что он придет, — говорил он. — Ты все спланировала.
Она взглянула на него как на безумца:
— Нет! Кем ты меня считаешь — Макиавелли? Папа был в ратуше по своим делам, заглянул ко мне, что я должна была делать?
Хартманн не знал, верит ли он ей.
— Но ты согласна с ним?
— Конечно согласна! То, о чем мы с ним говорим, очевидно всем, кроме тебя. Когда перед тобой айсберг, надо править в сторону, а не прямо…
— Мне кажется, что и ты, и твой отец считаете меня своей марионеткой!
Она остановилась, вскинула в отчаянии руки:
— Ты хочешь выиграть выборы или нет? Проигравшим не останется ничего. Все твои прекрасные идеалы превратятся в ничто, когда Поуль Бремер вновь сядет в свое кресло.
— Дело не только в этом.
— Что еще?
К ним приближался продюсер передачи. Скоугор в мгновение ока просияла улыбкой, стала мягкой и очаровательной.
— Не сейчас, Троэльс, — прошипела она, не переставая улыбаться.
Лунд нашла Майера во Дворе Памяти — небольшом зале на первом этаже управления, тихом и уединенном. Посередине памятник — Убивающий Змея, символ добра, борющегося со злом. На одной стене имена ста пятидесяти семи датских полицейских, убитых нацистами. На другой — более короткий список тех, кто погиб, выполняя долг в мирное время.
Он смотрел на этот короткий список, нервно затягиваясь сигаретой.
— Каким он был? — спросила Лунд.
Майер вздрогнул от неожиданности:
— Кто?
— Шульц.
В его глазах обида. И обвинение.
ebooksa