— А как быть с Эллер?
— Я все улажу сам.
К середине дня гимназия опустела. В безлюдном коридоре, рядом с раздевалкой, Лунд и Майер сравнивали полученные результаты. На стене по одну сторону висели информационные листки о вреде наркотиков, алкоголя и секса, по другую — постеры с кинозвездами и рок-певцами.
Майер проделал огромную работу. Он обнаружил трех человек, которые видели, как Люнге привез в гимназию предвыборные агитационные материалы, и было это вскоре после полудня.
— А вечером?
— Вечером машина тоже была здесь. Может, он услышал, что в гимназии праздник, и вернулся.
— А это точно была та же машина?
Майер вложил ей в руку несколько фотографий и ухмыльнулся:
— Ребята делали снимки для веб-сайта гимназии. Готовили обзор о вечеринке. Ищите на заднем плане. Это та самая машина.
У него зазвонил телефон. Пока он разговаривал, отойдя в сторону, Лунд просмотрела фотографии. Позади подростков в жутковатых костюмах, масках и париках виднелся силуэт черного «форда».
Майер начинал сердиться.
— Я вам уже говорил: это не обсуждается, — рявкнул он в телефон.
Сердитый Ян Майер. Это было что-то новенькое. Она продолжила перебирать фотографии. Когда Лунд было девятнадцать, Хеллоуин не отмечали. А если бы отмечали… Интересно, что бы сказала ее мать.
— Я не буду вам больше повторять, — гаркнул Майер. — Ответ — нет.
Он уставился на свой телефон. Выругался.
— Не могу поверить. Она дала отбой.
— Что происходит?
— Хартманн собирается сделать заявление прессе. Пытается уберечь свой тощий зад…
Лунд сунула папку с фотоснимками ему в руки:
— Мы едем в ратушу. Вы поведете.