— Послушайте, — настаивал он, — вы должны пойти с нами, и тогда все выяснится.
Гордон выскочил у меня из-за спины и встал рядом.
— Нет! — заорал он. — Он уже сказал вам, что никуда не пойдет, вашу мать! А теперь валите отсюда к чертям собачьим! — Потом, обращаясь ко мне, положив руку мне на плечо: — Не слушай его, Джон. Это обман. От этих ублюдков только обмана и жди.
Но я видел, что он встревожен. Глаза у него бегали, рот был слегка приоткрыт. И, чувствуя у себя на плече его руку, я знал, что мое решение уже принято, да и Гордон, казалось, это понимал.
— Я думаю, это решать рядовому Ребусу, а вам так не кажется? — спросил офицер.
И тут командир пристально посмотрел на меня. Взгляд у него был дружелюбный.
Мне не хотелось оглядываться, не хотелось видеть ни камеру, ни Гордона. Я лишь твердил себе: это другая часть игры, просто другая часть игры. Я должен доиграть ее до конца. В этой игре, как в жизни, существуют свои закономерности. Случайностей не бывает. Так мне говорили еще в начале обучения. Я двинулся было вперед, но Гордон вцепился в лохмотья, оставшиеся от моей рубашки.
— Джон, — попросил он умоляющим голосом, — не покидай меня, Джон! Прошу тебя!
Но я вырвался из его ослабевших рук и вышел из камеры.
— Нет! Нет! Нет! — Мольбы его были оглушительно громкими, яростными. — Не покидай меня, Джон! Выпустите меня! Выпустите меня!
А потом он пронзительно закричал, и я едва не рухнул на пол.
Это был крик безумца.
После того как я привел себя в порядок и прошел медосмотр, меня препроводили в помещение, которое у них высокопарно называлось «кабинетом разбора полетов». Я перенес адские лишения — и по-прежнему невыносимо страдал, — а они собирались обсуждать это, словно какое-нибудь школьное задание.
В кабинете их было четверо — три капитана и психиатр. Тогда они и рассказали мне все. Они объяснили, что из бойцов специального полка формируется новая отборная группа, чьей задачей будет проникновение в ряды и дестабилизация террористических группировок, в первую очередь — Ирландской республиканской армии, которая уже становится больше, чем просто помехой, поскольку положение в Ирландии ухудшается и может вспыхнуть гражданская война. Учитывая характер задания, отбирали только лучших — самых лучших, — а нас с Ривом сочли лучшими в нашем подразделении. Поэтому нас заманили в ловушку, взяли в плен и подвергли такому испытанию, какому еще никого в полку не подвергали. Меня уже почти ничто не удивляло. Я думал об остальных бедолагах, которых заставляли пройти через весь этот невообразимый кошмар. И все ради того, чтобы потом, когда нам начнут стрелять в коленные чашечки, мы не выдавали сведений о себе.
А потом они заговорили о Гордоне.
— У нас довольно двойственное отношение к рядовому Риву. — Это говорил человек в белом халате. — Он чертовски хороший солдат, и если поручить ему задание, связанное с физическим трудом, он его выполнит. Однако в прошлом он всегда любил действовать в одиночку, вот мы и посадили вас двоих вместе, чтобы посмотреть, как вы будете реагировать на пребывание вдвоем в одной камере, а главное — выяснить, справится ли Рив с трудностями, когда от него уведут друга.
Знали они тогда о том поцелуе или не знали?
— Боюсь, — продолжал доктор, — что результат будет отрицательный. Рив попал к вам в психологическую зависимость, Джон, не правда ли? Нам, конечно, известно, что вы сохранили самостоятельность и не зависели от него.
— А что за крики неслись из других камер?
— Магнитофонные записи.
ebooksa