Алчность

— Внизу, в холодильнике.

* * *

Сьюзи Харпин взяла Эда за руку. Он был ее первым парнем за двадцать лет, и она уже знала, что это любовь всей ее жизни. Эд — тот, кого она ждала и которому была предназначена судьбой. Он тот, за кого она выйдет замуж. И поэтому она верила, что он ее поймет.

Они спустились в подвал, который Сьюзи сделала их домом. Она приложила немало сил, чтобы объяснить все Эду, и ей казалось, что теперь он вполне ее понимает. Оставалось только показать ему. Он настаивал, что хочет это увидеть.

— Понимаешь, мне пришлось сделать это для нас. Чтобы мы могли быть вместе…

Сьюзи и вправду надеялась, что Эд не станет на нее сердиться. Им просто надо пережить эти первые несколько дней, а потом у них все будет замечательно. Ей только нужно все растолковать, и он оценит, сколь многим ей пришлось пожертвовать ради него. И тогда они смогут жить вместе, как Брук и Ридж, и никто не встанет у них на пути. Ни Бен, ни эта сука, его бывшая жена. Ни полиция. Никто.

— Любимая, — сказал Эд, когда они спускались по лестнице, — знаешь, теперь мы все должны делить на двоих. — И сжал ее руку.

Сьюзи кивнула. Эд прав. Она была так рада, что он ее понял.

Эд, ее парень, вышел из себя. Ей придется смириться с этим. Он был страшен в тот момент, и это ей совсем не понравилось. Было неправильно с его стороны бросать ее на пол, и на мгновение у нее мелькнула мысль отомстить. Сьюзи представила, как бьет Эда чем-то тяжелым, пока не одерживает над ним верх, а потом запирает его в спальне до тех пор, пока не попросит прощения. Но она была рада, что ничего такого не сделала. После спокойных объяснений она признала, что подобные шероховатости в человеческих отношениях вполне возможны. Даже самые всемирно знаменитые влюбленные поначалу сталкивались с трудностями. Эд провел за решеткой одиночной камеры Лонг-Бэй около полутора лет. Срок немалый, и Сьюзи не понаслышке знала, что там правит не любовь, а жестокость. Эду понадобится какое-то время, чтобы снова почувствовать себя в безопасности и поверить другому человеку после всего, что ему довелось пережить. Все нормально. Сьюзи докажет ему, как он защищен, как любим. Сейчас она ему это докажет, и вспышки, подобные той, что случилась с ним, когда Лиза стала барабанить в дверь, никогда больше не повторятся. Она должна дать ему время освоиться. Это вполне справедливо.

Но сначала надо показать ему, что она совершила.

— Любимый, не расстраивайся из-за меня, — повторяла она, пока они не спустились до конца лестницы.

— Как я могу расстраиваться из-за тебя? Ты меня спасла, дорогая. Ты — любовь всей моей жизни.

Сьюзи улыбнулась. Иногда Эд совсем как Ридж Форрестер. Такой романтичный. Такой всепрощающий и понимающий. Ей тоже нужно быть понимающей, напомнила она себе. Ей придется не обращать внимания на небольшие вспышки, которые могут случаться поначалу. Это естественная, нормальная часть любых взаимоотношений. Взять хотя бы Риджа в тот раз, когда они с Бриджет поцеловались. Ридж и Брук смогли преодолеть это маленькое недопонимание, и их брак был счастливым и полным романтизма. Эд совсем не виноват в том, что занервничал, или испугался, или разгневался, или у него возникла паранойя. Это не его вина, если порой он теряет самообладание. Он всего лишь человек.

Они подошли к внутренней двери гаража. Сьюзи открыла ее и включила свет. Флуоресцентные трубки, тихонько загудев, моргнули в холодном и немного пыльном воздухе. Перед этим Сьюзи надела кружевные носки, купленные специально, чтобы выглядеть дома красиво, и холод бетонного пола сквозь тонкую ткань проник в подошвы ее ног. Она поежилась.

— Холодильник вон там, — указала она. — Извини за беспорядок. Пришлось кое-что передвинуть, чтобы он поместился. — На полу все еще виднелись мокрые пятна.

Эд посмотрел на пол и нахмурился. Сьюзи пожалела, что не подтерла пятна на полу. Она еще не привыкла вести домашнее хозяйство, а само по себе это умение не приходит. Она и представить не могла, что приведет Эда сюда. По крайней мере, так скоро. Тогда бы она вымыла и вытерла здесь все до последней капли. Эд всегда такой опрятный…

Браун направился к морозильной камере, обойдя лужу на цементном полу, словно таракана или дохлую крысу.

— Так, говоришь, твой брат здесь? — спросил он, указывая на холодильник.

Сьюзи кивнула.

Морозильная камера была длиной полтора метра и достаточно глубока, доходя Сьюзи до пояса. Она шагнула к ней, подцепила крышку мизинцами и подняла. Присосавшаяся крышка тихонько чмокнула.

— Только пойми, я сделала это ради нас, — сказала она. — Я была вынуждена.