Она добавила несколько фактов, сообщенных ей Ниной Хофман во время их летней встречи, — о том, что Давид подолгу работал за границей. Она обещала тогда показать Нине статью, прежде чем отдать ее в печать.
Анника вздохнула и набрала номер Нины Хофман.
Нина ответила без промедления.
— Ты, конечно, поняла, — сказала Анника, — что я пишу статью о Давиде для завтрашнего номера. Я упомянула факт, что они с Юлией прожили некоторое время в Эстепоне.
— Я не возражаю, если ты не будешь писать о его криминальных контактах, — сказала Нина.
Анника вздрогнула от неожиданности.
— Что ты хочешь этим сказать?
— От меня ты этого не слышала, — сказала Нина.
Анника прижала ладонь ко лбу и задумалась так, что ей показалось, будто у нее в мозгу скрежещут шестеренки. Что это может значить?
— Я планирую написать об этом в завтрашнем номере, — сказала она. — Об Альготе Генрихе Хеймере и Филиппе Андерссоне и…
Трубка умолкла.
— Алло, алло, Нина?
— Мой коллега возвращается к машине. Дежурство заканчивается в полночь. Мы можем встретиться завтра утром. Я тебе позвоню.
Инспектор полиции закончила разговор.
«Здесь что-то есть, здесь определенно что-то есть».
Она собрала вещи, закрыла ноутбук и сложила все распечатки в целлофановый файл.
— Ты уходишь? — спросила репортер ночной смены. — Счастливая. А мне придется сидеть здесь до утра. Снегопад кончился, это хорошо. Будет еще несколько погожих дней, а потом снег ляжет до весны…
Анника улыбнулась девушке:
— Увидимся завтра.
В квартире было темно и тихо.