— Я видела ее волосы. Темные волосы. Она лежала на площадке, шевеля головой. Юлия Линдхольм шла первой, потом Нина Хофман, потом я. Я была последней, Юлия первой, но командовала Нина. Она первой достала пистолет.
Она посмотрела ему в глаза.
Филипп Андерссон не отвел взгляд.
— Она что-нибудь говорила?
— Она крикнула: «Полиция! Вы находитесь под прицелом! Юлия, стань к двери. Анника, уходи отсюда». Вот что она крикнула. Я повернулась и убежала.
Филипп покачал головой:
— Я говорю не про Нину, а про Ольгу.
— Про кого?
— Про темноволосую женщину.
«Он имеет в виду жертву».
Анника, не удержавшись, снова трудно сглотнула.
— Не знаю, — сказала она. — Не думаю, что она могла говорить. Она умерла до приезда скорой помощи.
Тишина в комнате изменилась. Она перестала быть неопределенной, стала тяжелой и удушливой.
— Что тебе известно об Альготе Генрихе Хеймере? — спросила она, и Филипп Андерссон насторожился. У него едва заметно дернулся уголок рта, но это движение не ускользнуло от внимания Анники.
— О ком?
— Он мертв, но едва ли в этом есть твоя вина. Откуда он знал Давида?
Анника знала ответ, по крайней мере отчасти. Они оба участвовали в парашютном бизнесе.
Финансист посмотрел на Аннику пустыми, ничего не выражающими глазами.
— Если тебе нечего больше мне сказать, то я сейчас уйду, — пригрозила она.
— Они были друзья детства, — тихо произнес Андерссон. — Давид был для Хенке старшим братом.