Дети ночи

Несколько минут они не разговаривали. Дождь выбивал дробь по крыше.

– Как вы думаете, что будет с Горбачевым и Советским Союзом? – спросил О’Рурк у Лучана.

Студент слегка хохотнул.

– И то и другое уже отжило свое, но об этом еще никто не знает. Когда Горбачев вернулся после попытки переворота в августе и объявил, что все еще верит в марксизм, он расписался в собственной замшелости.

– А что народ? – спросила Кейт. Лучан покачал головой.

– Там нет народа, осталась лишь империя, которая никак не может призвать своих подданных к подчинению. Советский Союз уже на свалке истории, как и социалистическая Румыния. Но ни у одного организма не хватает мужества признать, что он уже покойник… нос-ферату. – Он побарабанил пальцами по приборной доске. – Однако в России есть Ельцин, а он человек честолюбивый… очень честолюбивый. В его глазах я вижу блеск, который напоминает мне о нашем бывшем Вожде. Ельцин использует российский суверенитет, чтобы развалить СССР к следующей весне.

– Так скоро? – сказала Кейт.

– Возможно, даже быстрее. Я не удивлюсь, если СССР официально прекратит существование уже к Новому году.

– Но что, если Горбачев… – начал О’Рурк.

Лучан поднял руку, призвав к тишине, потом наклонился вперед и протер запотевшее стекло.

Ворота с электроприводом на участке Фортуны начали открываться. Кейт поглубже вжалась в сиденье, одновременно вполне отдавая себе отчет, что прятаться глупо.

Из ворот выехал черный «мерседес», повернул налево, скользнув фарами по «дачии», и скрылся из виду.

– Это он? – спросила Кейт.

Лучан пожал плечами, завел машину с трех попыток, сопровождавшихся скрежещущими звуками, и тронулся с места. «Дачия» дребезжала и скрипела, пока Лучан, так и не включив фары, разгонял ее до сорока или пятидесяти миль. Они выехали на улицу Галац и кварталах в трех впереди увидели габаритные огни «мерседеса». Вдавив педаль газа до пола, Лучан налег на баранку. «Дачия» взвыла еще жалобней, но исправно дребезжала и тарахтела, двигаясь по пустынной улице.

– Гони за той машиной, – прошептала Кейт.

Они следовали за «мерседесом» в северном направлении по улице Галац, смешавшись с немногочисленными полуночными машинами – в основном грузовиками, поворачивавшими на запад, – затем по бульвару Илие Пин-тилие и чуть не упустили его на кольцевой развязке площади Виктории. Лучан безошибочно догадался, что машина свернула на север, на шоссе Кисилева, и вскоре, после нескольких мгновений мучительного напряжения, они снова увидели «мерседес», который, разбрызгивая воду, пролетел через перекресток в двух кварталах от них. Лучан раскочегарил «дачию» почти до девяноста километров в час, что позволило сократить дистанцию вдвое, после чего сбросил газ, чтобы держать ее на том же уровне. По бульвару ехали еще несколько грузовиков и легковушек, которые тоже не обращали внимания на установленные ограничения, поэтому Лучан не опасался, что их заметят.

Выбравшись на шоссе Бухарест – Плоешти, они проскочили обсаженные деревьями городские районы, миновали громадные здания и памятники, темные и молчаливые во тьме, после чего выехали за город, где по обе стороны от дороги мелькали только поля. Поворот к аэропорту «Отопени» «мерседес» проскочил, не замедляя хода, но Лучан сбросил скорость до шестидесяти километров, заметив вдоль дороги к международному аэропорту ставшие уже привычными полицейские и военные машины. За Отопени он снова набрал скорость, оставив между «дачией» и «мерседесом» лишь один грузовик.

– Мы даже не знаем, сидит ли в этой машине Раду Фортуна, – подал голос О’Рурк с заднего сиденья.

– Откуда вы знаете это имя? – спросила Кейт. – И над чем вы смеялись?

Священник рассказал о поездке двухгодичной давности с «оценочной командой» миллиардера Вернора Ди-кона Трента.