Расстояние

– Она?

– Не знаю.

– И потом она его убила?

– Да. – Йоханссон опускает глаза. – Он сопротивлялся. Это было кошмаром. Повсюду кровь.

– Она рассказала, почему так поступила?

– Потому что была на это способна.

Я не свожу с него глаз, и он отводит взгляд.

– Она сказала, что ее пациенты, возможно, были другими.

Шесть лет, столько дел, его жертвы никогда не мучились и не страдали, вне зависимости от того, в каком были состоянии и что совершили. Он был способен это гарантировать. Но эта женщина… Не понимаю.

– Зачем? – спрашиваю я. – Зачем ты хочешь ее вытащить?

Йоханссон не отвечает, лишь пожимает плечом.

– Ее преследуют кошмары, – наконец говорит он.

Я не знаю, что сказать. Полагаю, Йоханссон тоже. Он качает головой, словно объяснить это выше его сил, словно он сам себя не понимает.

В мою голову прокрадывается мысль: она ему небезразлична.

– Я должен это сделать, – произносит он и поворачивается ко мне. – Ты все можешь, Карла. Помоги мне ее вытащить.

Они теперь вместе, так? Йоханссон любит ее и готов рискнуть всем ради нее – своей жизнью, репутацией, идеальным послужным списком за последние шесть лет – всем, чтобы вытащить ее. Чтобы подарить ей жизнь.

Он любит ее. Это удар: он любит ее.

Я хочу встать и уйти. Скорее туда, за кладбищенские ворота, где меня ждет «мондео», и потом обратно, в гараж… Но я не могу бросить его здесь. Что он будет делать? Вернется в Программу? Постарается защитить Кэтрин? А тем временем Брайс…

Я не могу этого допустить.

– Хорошо, – говорю я. – Я постараюсь все уладить. – Часть моего мозга продолжает работать, не обращая внимания на то, что я чувствую. Мое состояние похоже на то, которое бывает после ДТП, – удар, и я отхожу в сторону, понимая, что внутри меня что-то надломилось, я все еще под воздействием шока, но могу держаться на ногах и даже ходить. Иногда лучше не думать слишком много. Если я смогу идти дальше, это уже будет хорошо.