Он вошел в комнату, где вниз головой висел юноша, привязанный за ноги к канату. На парне лет семнадцати не было никакой одежды.
— Пожалуйста, отпустите меня! — заверещал тот, в панике глядя на рассерженного Шона.
Из груды одежды, сваленной в кучу у скамьи, сказочник выхватил носок. Потом он шагнул к молодому человеку и зажал ему ноздри. Жертва инстинктивно открыла рот, который тут же был заткнут.
— В следующий раз это будет не носок, а паяльник, — пообещал Шон, ущипнув его за сосок.
Спина и ягодицы бедного парня были сплошь покрыты иссеченными ранами. Хлыст отмокал в ведре с соляным раствором, стоявшем прямо под ним.
Парень что-то промычал, его глаза наполнились слезами. Но Шон уже покинул комнату, напевая очередной куплет про гусей.
В коридоре послышались тяжелые шаги, и черты лица Шона разгладились. Это Мурзилка!
— Ку-ку, — бросил сказочник, вошедший в комнату.
Лицо его было землистого цвета, под глазами залегли тени.
— Что нового?
Шон с гордостью указал на стеклянный шкаф и заявил:
— Потомки скажут нам спасибо!
Мурзилка некоторое время всматривался в коллекцию, потом равнодушно кивнул и поговорил:
— Молодец. Зря времени не теряешь. Еще, гляжу, успеваешь развлечься с новой игрушкой. — Он махнул рукой в сторону комнаты, где висел юноша. — И как тебя на все хватает?
Шон скромно потупил взгляд.
— Ладно. «Карлсона» прочел или опять халтурил, мульти-пульти смотрел? — осведомился Мурзилка.
— Я читал! — Шон обиженно выпятил нижнюю губу.
— Ну-ну.
Шон пристально посмотрел на Мурзилку. Ему показалось, что его напарник чем-то встревожен, хоть и пытается скрыть это.
Они сели на диван. Мурзилка включил телевизор, достал из сумки «чупа-чупс», снял обертку и сунул конфету в рот.