И он искал компании других дизайнеров. Но не тех, кто делал платья, ожерелья или духи. В их обществе он обычно скучал. Франццу нравились химики.
На самом деле ему нравились все научные умы, поэтому он занес в свою коллекцию и меня. Он говорил, что талант у нас электрический, в то время как у них с Тревором талант был словно мазок акварели на полотне сырого шелка. Так он тоже выражался. Но больше всех он любил чердачных алхимиков и подвальных волшебников, тех, кто смешивал эзотерические и часто смертоносные ингредиенты и получал если не золото, то кайф. Францц коллекционировал дизайнеров наркотиков — может, даже спонсировал, хотя я никогда об этом не спрашивал, а он никогда не рассказывал — и я знал, что нынешняя ночь будет особенной.
Как раз, когда мы приканчивали косяк с гашем, у меня в кармане зажужжал пейджер — прямо в левое яйцо. Я не хотел тащить его с собой, но приехал с работы в Ноорд и решил не мотаться до нашей квартиры на Регулирсграхт, чтобы оставить вещи.
Это оказался Пайт из Системс Центрум Европа, компании, для которой я в качестве фрилансера много чего настраивал. Я собрался было не обратить на вызов внимания, но пожалел его, торчащего в силиконовых дебрях в канун Нового Года, и пошел к телефону — автомату узнать, скрывается ли за этим что-нибудь интересное.
Не скрывалось. Когда я вернулся к столу, Францц жестом подкреплял какую-то фразу, показывая руками большой круг и вопя:
— ВОСКРЕСЕНЬЕ, КРОВАВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ!
Я пробрался за его спиной на свое место.
— Что там? — спросил Тревор.
— Ничего. Скукота.
— Нет-нет, поделиззь с нами, — сказал Францц, и заметно было, что ему правда хочется знать.
— Понимаешь, многие думают, что компьютерные сети в полночь завалятся. Машины не поймут смены дат, потому что компьютерные годы описываются только двумя знаками. Поэтому есть предположение, что они подумают, что наступил 1900 год, и от этого начнут всячески барахлить самыми любопытными способами.
— Да, слыхал об этом, — Францц поджал губы. — Но я годами об этом слыхал.
— Они и
— Но у тебя, как всегда, есть предположения, — Францц наставил на меня свой безупречно наманикюренный, покрытый серебристым лаком ноготь. — Так што же происойдет с компьютерами в полночь, Зах?
— Скорее всего, многие из них таки отрубятся. Не думаю, что с неба повалятся самолеты, как в апокалиптических предсказаниях, потому что такие вещи контролируются вручную. Но архивам, наверное, настанет пиздец на очень долгое время.
— Архифам чего?
— Всего.
— Унд ты не хочешь помочь? — поинтересовался Францц — с плохо скрытым весельем, подумал я.
— Черта с два. Я хочу сперва посмотреть, что именно произойдет, а уж потом влезть и решить, что мне с этим делать.
Францц одобрительно ухмыльнулся. Тревор лишь покачал головой и одними губами произнес нечто вроде «