Расплата

– Да, она уже едет в больницу к Алишии, – сказал Дикон. – Что-то не слышу в твоем голосе большой радости.

– Просто задумался кое о чем, – уклончиво ответил Боксер.

– Чарли, только представь: если бы Алишию не похитили, мы могли бы и не узнать о бомбах.

– Никогда не стоит терять надежду, Саймон.

– Давай как-нибудь встретимся, пропустим по рюмочке.

– В любое время, – согласился Боксер и отключил телефон.

Он укрылся во тьме, подальше от света фонаря. Чарльз уже начал замерзать. В голове крутились мысли о том, что он может потерять Эми, а теперь еще и Исабель. Черная дыра внутри разрослась до невиданных размеров. В поле зрения возникли двое, в одном из них Боксер узнал Мистри. Вид его спутника удивил Чарльза. Он знал, что имя «Тамбе» дословно значит «маленький», но и подумать не мог, что тот и правда окажется толстеньким коротышкой.

Боксер держался в тени, выжидая и стараясь выбросить из головы мысли о том, что ему предстоит совершить. Он подумал об отце и неожиданно вспомнил вопрос, который часто слышал от других и на который никогда не отвечал: «Когда ты перестал разыскивать отца?» Сейчас ответ стал мучительно очевиден. Боксер перестал искать отца в тот самый день, когда впервые предположил, что тот действительно может быть виновен, и не в одном убийстве.

Мистри и Тамбе присели на скамейку. Чарльз окинул взглядом пустой холодный парк. Отогнав все мысли, вышел из тени, выстрелил, бросил пистолет и пошел дальше.

Глава 36

15 марта 2012 года, четверг, 1:00

Юго-западный Лондон, госпиталь Кромвеля

Алишию доставили в отделение скорой помощи университетской больницы Ньюхэма и провели полный медосмотр. Узнав об этом, д’Круш тут же организовал для дочери отдельную палату в больнице Кромвеля. Исабель немедленно выехала туда, а самому Фрэнку пришлось задержаться – его ждали на совещании в штаб-квартире МИ-5.

Исабель не сразу пустили к дочери – нанятый д’Крушем врач дотошно осматривал Алишию и не хотел, чтобы ему мешали. Ничего нового к заключению специалистов ньюхэмской больницы он не добавил: несмотря на длительное пребывание в травмирующей ситуации, девушка была в очень хорошей физической форме. Чего нельзя было сказать о ее психическом состоянии – врачи не исключали вероятность развития посттравматического стрессового расстройства.

Прежде чем войти в палату дочери, Исабель постучала. Видимо, правила этикета слишком глубоко укоренились в ее душе. Но все формальности мигом вылетели у нее из головы, когда лежащая под капельницей Алишия протянула ей навстречу руки и дрожащими губами прошептала слово, которое Исабель не слышала уже много лет:

– Мамочка!

Несколько минут они просто молча сжимали друг друга в объятиях. Зарывшись лицом в волосы дочери, Исабель покрывала поцелуями ее макушку, укачивая, словно младенца. Алишия чувствовала знакомое тепло кашемирового свитера, аромат духов и прежде всего – глубокий, с детства родной запах матери.

– Прости, – срывающимся голосом повторяла она, – прости меня, мамочка.

– Не говори глупостей, – успокаивала ее Исабель. – Тебе не за что извиняться. Мы снова вместе, и это главное.

Она готова была задушить дочь в объятиях.