– А вы сами сказали бы, что у вашей дочери нарушения психики? – уточнила Фрида. – Что она не просто несчастна или запуталась?
– Я не знаю. И никогда не знала. Я постоянно задаю себе этот вопрос. Может, причины в ее детстве? Может, мы были плохими родителями? Что ей было нужно: медицинская помощь или понимание и любовь? Я не знаю. Я не знаю, что эти слова означают для таких, как вы.
– Ваша дочь получала лечение. Это правда?
Лорна Керси расстроенно махнула рукой.
– Мы уже отчаялись. Консультации, терапия, лекарства… Да вы и сами знаете. – Она сжала переносицу и на секунду закрыла глаза. – Я не могу думать о том, что она неизвестно где, – сказала она. – Я даже приблизительно не могу вам объяснить, как мне тяжело об этом думать. Думать о том, что она сделает.
– Вы имеете в виду, с собой?
– Ну да. И с собой тоже.
– А с другими?
– Я не знаю! Я так долго ее не видела. Я никогда не думала, что она может выжить в одиночку. Я даже представить не могу, что она делает и как себя чувствует.
– Какие лекарства она принимала?
– Да какое это имеет значение?
– Какое у них назначение? Ей прописали антидепрессанты?
– Я не помню, как они называются.
– Но почему ей их прописали: потому что у нее была депрессия или по какой-то другой причине?
Лорна Керси положила руки на стол ладонями вниз и уставилась на них. Потом посмотрела на Фриду. Ее глаза за стеклами круглых очков казались воспаленными.
– У нее случались… приступы, – сказала она. – Я теперь настоящий профи. Я читала книги, разговаривала со специалистами. Сейчас не принято говорить: «У нее шизофрения». Сейчас говорят: «У нее случались шизофренические приступы». Такая формулировка должна смягчить наше восприятие ситуации. Но как их ни назови, они вселяли в меня ужас.
– Я знаю, – сказала Фрида.
– Нет, – возразила Лорна Керси, – если у вас нет ребенка, вы не можете знать.
– Мы хотели бы попробовать помочь вам найти ее.
– Вы думаете, что она могла убить его? – прошептала мать Бет. – Вы думаете, что, возможно, именно моя Бет убила его?