Четыре сезона

– Но…

– Я задаю себе вопрос: а что, если в основу их связи легли те самые зверства, к которым причастен Дюссандер? Конечно, сама мысль об этом кажется чудовищной. Достаточно представить, что творилось тогда в концлагерях, чтобы ужаснуться и почувствовать тошноту. И здесь нет ничего личного – моим единственным близким родственником, попавшим в концлагерь, был дед, погибший, когда мне было три года. Но в глубинах сознания каждого из нас, возможно, таится нечто темное, некий нездоровый жадный интерес к тому, что творили нацисты. Я не исключаю, что наш собственный страх и ужас вызва-

ны тем, что в душе мы допускаем, что при определенных обстоятельствах и сами могли бы оказаться на месте фашистов и поступать, как они. Я называю это «черной интуитивной прозорливостью». Может, мы интуитивно сознаем, что мерзкие существа, живущие в нас самих, только и ждут возможности выползти на свет Божий? И кого бы тогда они напоминали? Безумного фюрера с челкой и усиками, беспрестанно вскидывающего руку в приветствии? Красных чертиков, или демонов, или драконов, парящих на омерзительных перепончатых крыльях?

– Я не знаю.

– А я думаю, они выглядели бы как самые заурядные бухгалтеры, – продолжил Вайскопф. – Как обычные разумные существа с таблицами и калькуляторами, готовые употребить все свои знания на совершенствование системы истребления, чтобы в следующий раз можно было уничтожить двадцать или тридцать миллионов, а не каких-то семь, восемь или двенадцать. И кое-кто из них обязательно выглядел бы, как Тодд Боуден.

– Ты меня пугаешь не меньше его! – признался Риклер.

– Тут есть чему испугаться, – кивнул Вайскопф. – А разве не страшно было найти в подвале Дюссандера останки людей и животных? Тебе не приходило в голову, что у парнишки все могло начаться с самого обычного интереса к концлагерям? Интереса сродни тому, что заставляет мальчишек собирать марки, монеты или читать про геройское покорение Дикого Запада? Может, он всего лишь отправился к Дюссандеру, желая получить информацию из первого рта?

– Из первых уст, – пробормотал, поправляя, Риклер, но его почти не было слышно из-за рева очередной проносившейся мимо фуры с надписью «Будвайзер» высотой в шесть футов.

«Что за страна! – подумал Вайскопф, закуривая новую сигарету. – Здесь не представляют, как можно жить в окружении полоумных арабов, но за пару лет я бы точно заработал тут нервное расстройство».

– Трудно сказать. А может, просто невозможно постоянно находиться рядом с убийцей и оставаться при этом в стороне от его деяний.

29

Порог полицейского участка переступил невысокий мужчина, и все невольно поморщились от зловонного запаха, распространившегося по помещению. От посетителя несло гниющими бананами, приторным гелем для волос, тараканьими экскрементами – словно открылся накопитель мусоровоза в напряженный субботний день. Мужчина был одет в старые брюки из ткани «в елочку», рваную серую форменную рубашку и выцветшую голубую спортивную куртку с надорванной молнией, висевшей как дикарское ожерелье из рыбьих зубов. Подошва изношенных вконец ботинок держалась только благодаря универсальному клею моментального действия. На голове красовалась не менее живописная и зловонная шляпа. Вылитая смерть с похмелья.

– Убирайся отсюда! – воскликнул дежурный сержант. – Ты же не под арестом, Хэп! Ради всего святого, уходи! Мы тут задохнемся!

– Мне надо поговорить с лейтенантом Боузманом! – громко произнес Хэп, распространяя вокруг специфический «выхлоп» – запах пиццы, ментоловых пастилок от кашля и крепленого красного вина.

– Он выехал на задание, Хэп. Так что ноги в руки и мотай отсюда!

– Мне нужен лейтенант Боузман, и я не уйду, пока не увижу его!

Дежурный выскочил из комнаты и вернулся через пять минут с Боузманом – худощавым и сутулым полицейским лет пятидесяти.

– Дэн, только отведи его к себе, ладно? – взмолился сержант. – А то мы здесь точно помрем!

– Пошли, Хэп, – пригласил Боузман, и через минуту они оказались в небольшой клетушке, служившей ему кабинетом. Прежде чем сесть, Боузман предусмотрительно открыл единственное окно и включил вентилятор. – Итак, что случилось, Хэп?

– Вы еще расследуете эти убийства, лейтенант?