– Наверху, в конце коридора, ты же знаешь.
На втором этаже в коридоре было темно, только из одной открытой комнаты лился свет. Вехтер постучал по дверному косяку. Девочка сидела на разложенной кровати, в ее волосах запутался кабель от наушников. Она вздрогнула, когда он постучал. У нее были зеленые глаза. Как у Ханнеса.
– Чего надо?
– Я не собирался тебе мешать, просто хотел попрощаться. Приятно было с тобой познакомиться. Я вообще не знал, что у Ханнеса есть старшая дочка.
Вехтер тут же пожалел, что ляпнул это.
– Да, это на него похоже! – фыркнула Лили. – Про меня он никому не рассказывает. Я не вписываюсь в их идеальную семейку.
– Ты и правда есть не хочешь? Запеканка, кстати, очень вкусная.
– О господи, только не это! – Лили вытащила наушники-затычки и бросила их на покрывало. – Я здесь вообще есть не могу. И даже запаха этой еды не переношу.
– Не такая, как дома?
– Здесь все не такое, – заговорщически шепнула она, наклонившись к Вехтеру. – Эта тетка не в своем уме. Все время что-то вяжет. И Рождество не празднует. Промыла моему папе мозги, так-то.
В один миг она превратилась в маленького ребенка, потерпевшего кораблекрушение в море из покрывал. У Вехтера в голове всплыл образ Оливера с рыжими локонами и бесцветными глазами, еще одного ребенка, который тоже казался очень маленьким среди громадной мебели для взрослых.
– Я вообще все здесь считаю дерьмом… Хочу домой. Я хочу знать, где моя мама, – сказала Лили.
– А что с ней?
Девочка пожала плечами:
– Понятия не имею. Устраивает где-то вечеринки. Но зря я вам все это рассказываю, вы ведь все равно ничего не знаете.
– Наверное, нет.
Как же она права! Что он вообще знает об этом мире?
– Тосковать по дому мне приходилось нечасто. Я потерял свой дом примерно в твоем возрасте. Как я, старый дурак, могу еще что-то об этом помнить? – Он постучал себя кулаком по лбу. – Честь имею.
– Подождите!
Вехтер остановился. Хотя стоило уже поторопиться в уборную.