Подвал. В плену

22
18
20
22
24
26
28
30

Он закрыл уши, хотя шум исходил изнутри. Толстяк ему пообещал, что будет воспринимать его серьезно.

– Я… не сошел с ума.

– Ты предал папу.

Оливер не мог иначе. Они сидели там втроем и пялились на него. Толстяк выведал всю подноготную и влез ему в голову. Он был виноват в том, что Оливеру пришлось еще раз подниматься по лестнице. И что его мир разрушился снова.

Оливер вскочил и принялся расхаживать по камере. Три шага туда, три шага обратно. Дым тонкими нитями поднимался вверх, к потолку. Здесь не было ничего, кроме кушетки, стола, стула и дыры в полу. Через окно под потолком внутрь проникал бледный свет уличных фонарей или снежного неба. Нет ничего, что бы хоть как-то его касалось. Ничего, чем он мог бы занять свой мозг, чтобы прекратился этот хаос. Зачем они оставили его здесь наедине с самим собой? Его тело дрожало от передозировки кофеина. Если бы он смог заснуть хотя бы на час! Но этого недостаточно для того, чтобы пережить все это дерьмо. Нет, он обязан был пережить его еще раз, снова и снова.

По бесконечному циклу.

Поэтому он должен был кому-то рассказать. Чтобы это прекратилось.

– Они заберут тебя из дома, даже если ты вырвешься отсюда. Ты больше не увидишь отца. Потом у тебя не будет никого. Все тебе на пользу. Это же то, чего ты хочешь?

Он не смог бы прожить с этим больше ни одного дня в одиночку.

– И потом ты распространяешь вранье, которое порождает твое больное воображение? Это вранье. И ты сам об этом знаешь.

Это не было враньем. Сцена на лестнице произошла на самом деле, все случилось так, как он говорил. Кусочек потерянного времени, который Оливер смог упорядочить в своей памяти. С каждым воспоминанием в его жизнь возвращались куски головоломки. Он имел право на свою чертову жизнь.

Но это ему не помогло.

Оливеру пришлось сесть, в нем уже поднималась новая волна. Сначала приходил холод, и если Оливер допускал, чтобы тот заполнил все тело, то после появлялись воспоминания.

Дышать спокойно, голову зажать между коленей. Забиться внутрь, пока это не пройдет. Вдох – выдох. И ничего не бояться.

Он поднял голову. Все закончилось, осталось лишь чувство, что он спал. Оно медленно проходило.

Ему с каждым днем все лучше удавалось блокировать приступы. Оставалась только мышечная память, и порой вспыхивали отдельные картинки.

Лестница.

Темнота.

Холод.

Тишина.