– Я надеюсь, вам ясно, насколько важными могли бы стать для нас эти документы, если бы мы о них узнали раньше? Одна сотрудница провела множество рабочих часов в погоне за вашими документами. Вы должны были рассказать нам об этом деле. Не следовало его скрывать.
Ему казалось, что он подавил злость, но она закипела в нем снова. В ходе расследования всегда важно знать, не прикрывается ли одно преступление другим. Очень важно. Ей должно быть лучше всех известно, к какой катастрофе могут привести секреты и тайны. Свидетельские показания ее дела стояли у него перед глазами.
– Мне очень тяжело говорить об этом.
– Это вся правда? Или вы чувствовали, что родители вам угрожают?
– Мои производители? Они уже умерли. Лишь ребенок все еще жив.
Вехтеру пришлось немного поразмыслить и сообразить, о ком она говорит.
– Кто же ребенок? Вы?
– Только не пугайтесь. – Она криво ухмыльнулась. – Мне легче, когда я говорю о ребенке, хорошо?
– Я не пугаюсь.
Комиссар молча шагал рядом с ней. Джудит была окутана темнотой, которая притягивала к себе весь свет и энергию, и это невероятно истощало его. За всю карьеру он встречал множество жертв насилия. В процессе работы они получают помощь и сочувствие. Но что с ними делают годы или десятилетия? Многим удается наладить свою жизнь и обрести счастье. А что происходит с теми, кто этого сделать не в состоянии? Что произойдет с Оливером, когда детская схема перестанет работать? На какой-то миг Вехтер представил Оливера взрослым – резким, непредсказуемым, замкнутым.
– К вам имеет отношение Паульссен? Он вчера появлялся на похоронах…
– Ох, нет! Он имел отношение к Розе.
– Что вы имеете в виду?
– Это больше меня не касается.
– Но это касается нас.
– Тогда вам нужно с ним поговорить.
На ее лице больше не отражались эмоции. Джудит отвернулась. Все в ней говорило о том, что она хочет уйти.
– Мы это сделаем, госпожа Герольд. Разве вы не знали, что ваша подруга и Паульссен виделись?