Это была одна из причин, по которой Элли не хотела заводить детей. Когда появится ребенок, то от бывшего больше не сбежишь. Она и другой зарок себе дала: обходить мужчин с детьми десятой дорогой. В конце концов это чудо устроится у тебя на кухне, а ты должна будешь готовить ему какао.
– Расскажите мне про Оливера.
Джудит Герольд покачала головой:
– Тут почти не о чем рассказывать. Тихий ребенок, сразу замыкался в себе, когда я приходила. – Она выпрямилась, словно хотела сейчас же вскочить. – Мне нужно идти работать.
– Вы что-нибудь знаете о Баптисте-старшем? – спросила Элли.
– Я его избегала, он был ее проблемой, а не моей.
– Что вы имеете в виду, когда говорите «ее проблемой»?
– Они ведь расстались, не так ли?
– А почему? Из-за чего эти отношения пришлось прекратить?
Джудит Герольд принялась теребить фартук.
– Понятия не имею. Об этом вы должны сами у него спросить.
– Госпожа Герольд, – произнесла Элли строже, чем собиралась, – вы были лучшей подругой госпожи Беннингхофф. Вы ведь обсуждали с ней эти отношения. Если вы что-то знаете о господине Баптисте, то обязаны нам сообщить.
– Я ничего о нем не знаю. Мне нужно что-то выдумать? – Джудит встала, выпрямила ноги и помассировала колено. – Очень жаль, но я больше не могу сидеть, мне нужно все время двигаться. Надеюсь, я хоть чем-нибудь вам помогла.
– У вас будет время завтра в первой половине дня, чтобы прийти к нам и подписать протокол?
Джудит Герольд на миг застыла.
– Конечно, – наконец ответила она.
Элли, стуча каблуками, поднялась по лестнице. Новых ответов она не получила – лишь новые вопросы.
Например, о чем умолчала Джудит Герольд, говоря о Баптисте. И почему она так заторопилась.
Одинокая снежинка залетела под навес и, подхваченная восходящим потоком воздуха из вентиляционной шахты, сделала круг почета возле сигареты Вехтера, прежде чем залететь ему за шиворот и растаять под воротником. Он шлепнул себя по шее, будто это был комар. Снег словно намеренно вытворял такие штуки.
Конечно, они не стали ждать до завтра, чтобы поговорить с Оливером. Они еще раз наведались в больницу, собираясь провести допрос без соглядатаев. Вехтер думал, что они сразу же смогут приступить, но по дороге в больницу Ханнес рассказал о своей проблеме с Целлером и постепенно успокоился только сейчас, после третьей сигареты.